— Что именно? — повторил он.

Взял прядь ее волос и сильно, до боли, скрутил. Он умеет причинять боль… от мазохистского наслаждения у нее перехватило дыхание.

— Я скажу тебе это, чтобы доказать, насколько я твоя, как я тебя люблю, — прошептала Бонни. — После ты никогда не усомнишься в моей верности.

Он усмехнулся и покачал ее голову из стороны в сторону. Его пальцы по-прежнему оставались в ее волосах, причиняли боль.

— Позволь самому судить, моя маленькая рыжая лилия. Что это за ужасная вещь?

— Это действительно ужасно, Ифрим. По приказу Дэниэла Армстронга я сняла насильственное переселение рыбацкой деревни с того места у залива Орла-Рыболова, где будет казино.

Ифрим Таффари перестал дышать. На двадцать секунд он под ее ухом затаил дыхание. Потом выдохнул. Пульс его чуть ускорился, и он спокойно сказал:

— Не знаю, о чем ты. Объясни.

— Мы с Дэниэлом были на утесе, когда солдаты приехали в деревню. Дэниэл приказал мне снимать.

— Что ты видела?

— Мы видели, как они бульдозерами снесли деревню и сожгли лодки. Видели, как они грузили людей в машины и увозили.

Она медлила. Он приказал:

— Продолжай. Что еще вы видели?

— Видели, как двоих убили. Забили до смерти старика и застрелили человека, который пытался убежать. Тела бросили в огонь.

— Ты все это сняла? — спросил Ифрим, и что-то в его голосе заставило Бонни почувствовать неуверенность и испугаться.

— Дэниэл заставил меня все это снять.

— Ничего не знаю об этих событиях, об этой жестокости. А где пленка?

— Я отдала ее Дэниэлу.

— Что он с ней сделал? — спросил Ифрим, и теперь его голос был ужасен.

— Он сказал, что спрячет ее в английском посольстве в Кахали. Посол, сэр Майкл Харгрив, — его старый друг.