– Нет! Нет! – в ужасе бросила графиня. – На помощь, государь, на помощь!

– Ты заговоришь, – откликнулся Жильбер, – и никто, будь то сам король или бог, не вырвет тебя из моей власти. Ты заговоришь, ты откроешь свою душу перед августейшим свидетелем этой тягостной сцены; все, что скрыто в тайниках ее сознания, все, что лишь бог может читать в самых тайных глубинах души, – все это, государь, вы узнаете от нее самой, хотя она и отказывается говорить. Спите, графиня де Шарни, спите и говорите, я так хочу!

Едва прозвучали эти слова, как раздавшийся было крик графини пресекся, она опустила руки, ноги ее подкосились и, не находя опоры, Андреа рухнула в объятия к королю, который, дрожа, усадил ее в кресло.

– О таком я лишь слышал, но никогда не видел, – проговорил Людовик XVI. – Она ведь впала в магнетический сон, не так ли, сударь?

– Да, государь. Теперь возьмите графиню за руку и спросите, почему она велела меня арестовать, – твердо отчеканил Жильбер, как будто только он имел право здесь распоряжаться.

Людовик, ошеломленный столь необычной сценой, отступил назад, чтобы убедиться, что сам он не спит и все происходящее ему не грезится, затем, словно математик, заинтересованный новым вариантом решения задачи, подошел к графине и взял ее за руку.

– Итак, графиня, выходит, это вы велели арестовать доктора Жильбера? – спросил он.

Несмотря на сон, графиня сделала последнее усилие: она вырвала у короля свою руку и громко воскликнула:

– Нет! Я не стану ничего говорить!

Король взглянул на Жильбера, словно спрашивая: чья воля восторжествовала, его или Андреа?

Жильбер улыбнулся.

– Так вы не станете говорить? – спросил он.

И, устремив взгляд на спящую женщину, он шагнул к креслу.

Андреа вздрогнула.

– Вы не станете говорить? – повторил он и сделал еще один шаг, сокращая расстояние между собой и графиней.

Все тело Андреа напряглось в последнем усилии.

– Ах, так вы не станете говорить? – произнес Жильбер и, став подле Андреа, протянул руку у нее над головой. – Значит, не станете?

Андреа забилась в судорогах.

– Осторожнее! – воскликнул Людовик XVI. – Осторожнее, вы ее убьете!

– Не беспокойтесь, государь, я воздействую лишь на душу. Душа ее сопротивляется, но скоро уступит.