– Увы! – вздохнула со смирением королева.

– Я понимаю вас, ваше величество. Вам тяжко видеть собственную душу в руках врача – это вам-то, у которой она порой возмущалась до такой степени, что чуть не оставляла тело. Наберитесь смелости, наберитесь доверия. Я хочу быть вашим советчиком, государыня, и уже доказал сегодня свое долготерпение. Я хочу любить вас, ваше величество, и хочу, чтобы вас любили. Я хочу обсудить с вами кое-какие мысли, которые уже высказал королю.

– Берегитесь, доктор! – торжественно проговорила королева. – Вы загнали меня в ловушку. Сначала напугали женщину, а теперь решили, что можете властвовать над королевой.

– Нет, государыня, – возразил Жильбер, – я не какой-нибудь там расчетливый пройдоха. У меня есть свои мысли, и я понимаю, что у вас есть свои. Я отвергаю ваше постоянное обвинение в том, что, дескать, я напугал вас с целью подчинить себе ваш разум. Скажу более: вы – первая женщина, в которой я нашел и свойственную женщинам страстность, и чисто мужское властолюбие. Вы способны быть одновременно и женщиной, и другом. При необходимости вы можете стать воплощенным человеколюбием. Я восхищаюсь вами и буду вам служить. Я стану служить вам, не требуя за это никакой награды, только чтобы иметь возможность изучать вас, ваше величество. Я пойду даже на большее, государыня: в случае если я покажусь вам слишком уж неудобным предметом обстановки вашего дворца, если впечатление от сегодняшней встречи не сотрется из вашей памяти – прогоните меня, прошу вас, умоляю, прогоните.

– Прогнать вас? – воскликнула королева с радостью, не ускользнувшей от внимания Жильбера.

– Итак, решено, ваше величество, – с великолепным хладнокровием заключил Жильбер. – Я даже не стану говорить королю то, что собирался сказать, и уйду. Как далеко мне следует уйти, чтобы ваше величество были спокойны?

Королева взглянула на Жильбера, удивляясь в душе подобному самоотречению.

– Я понимаю, о чем думает ваше величество, – заметил тот. – Вы гораздо более осведомлены, чем можно подумать, об испугавших вас таинственных магнетических силах и теперь размышляете, что на расстоянии я, возможно, не стану менее опасен и назойлив.

– Что вы хотите сказать? – удивилась королева.

– Ваше величество, тот, кто пожелает навредить другому с помощью средства, которым вы попрекали моих учителей и меня, может сделать это и с расстояния в сто лье, хоть с трех шагов, хоть с тысячи. Но не бойтесь, государыня, я и пытаться не стану.

Королева на какое-то мгновение задумалась, не зная, что ответить этому необыкновенному человеку, заставлявшему ее колебаться даже в самых твердых решениях.