– Это его звали аббатом?

– Да, его.

– В таком случае, мы поймали действительно аббата, – проговорил Панафье.

Он обнял Луизу и поспешно вышел, оставив девушку в сильном изумлении. «Что происходит? Что это значит?» – говорила она себе. Но все-таки она была сравнительно спокойна, так как ее простили и любили.

Панафье же поспешно спустился вниз и, выйдя на улицу, посмотрел на часы.

– Черт возьми! Они уже должны меня ждать, – и вскочив в первый попавшийся фиакр, он приказал отвезти его на площадь Бастилии.

Усевшись на подушки экипажа и вытерев пот со лба, он со вздохом прибавил:

– Ох! Ну и день!

Панафье ехал на площадь Бастилии, чтобы увидеть своего пленника. Ладеш, увидев его, сказал, что пленник все время молчит, но позавтракал хорошо. Панафье предупредил их о необходимости соблюдать осторожность и вернулся домой к большому изумлению Луизы.

– Теперь, моя милая, я пробуду здесь целый день, и мы успеем хорошенько помириться. Что касается нас, то мы оставим их наедине и последуем за Винсентом к его сестре.

Придя к ней, он спросил, дома ли господин Берри, и ему ответили, что нет, но госпожа дома. «Тем лучше, – подумал Винсент, – мы сможем поговорить более откровенно».

Глава 33. Опасно повсюду бросать письма и драгоценности

Глава 33. Опасно повсюду бросать письма и драгоценности

Молодого человека сразу же провели к сестре, и когда двери закрылись, он взял Маргариту за руку. Ее покрасневшие от слез глаза удивили его.

– Что с тобой, моя милая? Ты плакала?

Маргарита бросилась в объятия брата и горько зарыдала.

– Значит, это очень серьезно. Послушай, Маргарита, я пришел успокоить тебя. Не плачь и расскажи, что случилось.

Сквозь рыдания, которые она пыталась подавить, он услышал:

– О! Винсент, я очень несчастна, и не будь у меня ребенка, я не знаю, что сделала бы.

Винсент нежно обнял ее, стараясь успокоить. Когда рыдания стихли, он заставил ее сесть и сам сел рядом, взяв ее за руку.