— А кто будет отвечать за неудачу? — истерически выкрикнул Палехов.

— Вот-вот, для вас главное — кто ответит, а для Нестерова — как ему ответить на доверие народа. Что ж, мы ответим…

— Игнатий Петрович… — заговорил было Нестеров, но секретарь перебил его:

— Помолчи! Может, еще будешь ругать меня за то, что я не вытащил тебя отсюда…

Варя, не сказавшая почти ни слова в этом страстном споре, — может быть потому, что боялась обидеть Сергея, — тихо спросила:

— Значит, остаешься, Сергей?

— Да.

Она вышла из палатки. За нею, помедлив немного, пошел Палехов. Подняв полог, он остановился, сказал:

— Жаль мне тебя, старик. Теория тебя подвела. Отдохнул бы немного, а потом хоть на Саяны. Там, слышно, тоже алмазы ищут. А еще лучше — пошел бы со мной за редкими землями, на них теперь большой спрос. Чем ты ответишь при неудаче?

— Головой, — упрямо сказал Нестеров.

— Ой, отрубят!

— А я не боюсь.

— Ну, прощай, упрямый человек. Оставляй себе некоторое количество рабочих, но поменьше. Я ведь тоже упрям, так этого дела не оставлю, помни на всякий случай. — Произнеся эту формулу объявления войны, он вышел и уже за палаткой закричал: — Варвара Михайловна, собирайтесь!

Варя где-то близко ответила:

— Я уже давно собралась.

Саламатов посмотрел на удрученное лицо Нестерова, вздохнул, пожал плечами и вышел. Нельзя мешать человеку, когда он горюет.

Нестеров тщательно убрал отчеты, постоял немного, будто вспоминал что-то и не мог вспомнить, затем откинул полог.

Лагерь шумел. Бежали люди, таща чемоданы на сборное место. Те, кто оставался с Нестеровым, стояли кучкой поодаль и провожали отъезжающих насмешками.

Навстречу Нестерову шел Лукомцев с чемоданом в одной руке и с баяном через плечо. За ним шла Даша.

Нестеров сказал: