И вот вчера, в то время как я стоял на вахте, я увидел как Том Спинк выплюнул на палубу табачную жвачку. Нужно заметить, что на море это считается таким же серьезным преступлением, как богохульство в церкви.

Маргарет подошла ко мне, когда я стоял за мачтой, и сказала мне о том, что произошло. Она взяла из моих рук винтовку, сменила меня, и я мог отойти на корму.

Там я заметил оскорбительный плевок, и там же стоял Том Спинк с оттопырившимися от табачной жвачки щеками.

– Эй, ты! Принеси-ка швабру и вычисти это! – приказал я как можно суровее.

Однако он только дальше продвинул свою табачную жвачку и поглядел на меня с презрительным глубокомыслием. Я нисколько не сомневаюсь, что он не меньше, чем я сам, был поражен стремительностью того, что произошло. Мой кулак вылетел, как стрела, выпущенная из лука, и Том Спинк отскочил назад, ударился о покрытый брезентом угол запасной машины и растянулся на палубе. Он попытался было вступить со мной в драку, но я бросился вслед за ним, не давая ему возможности прийти в себя от изумления после моей первой кулачной расправы.

Так сложилась моя жизнь, что с мальчишеского возраста мне ни разу не приходилось пускать в ход кулаки, и теперь я должен чистосердечно признаться, что испытывал истинное наслаждение, колотя несчастного Тома Спинка. К тому же во время этого мгновенного происшествия я увидел на палубе Маргарет. Она стояла у командной рубки и, не отрываясь, смотрела на меня. Мало того, она смотрела спокойным, все взвешивающим, оценивающим взглядом!

Несомненно, это должно было выглядеть очень дико! Да, но и достаточно диким являлся мятеж в открытом море в тысяча девятьсот тринадцатом году. Тут не разыгрывался турнир между одетыми в кольчугу рыцарями из-за благосклонности какой-нибудь прекрасной дамы! Нет, здесь просто колотили глупого малого за то, что он плюнул на палубу грузового судна. Тем не менее, я должен признать тот факт, что присутствие дамы, смотревшей на мою расправу, обострило вкус происходящего, придало ему более быстрый темп и уж, во всяком случае, способствовало большей силе ударов. Лишняя полдюжина пощечин во всяком случае выпала на долю несчастного матроса.

Да, странно и удивительно создан человек! Теперь, когда я хладнокровно оцениваю все это, я вижу, что то самое возбуждение, которое я испытывал, колотя Тома Спинка, я испытывал и при умственных состязаниях, в которых мне удавалось одерживать блистательные победы над одаренными противниками. Иной раз чувствуешь себя «марсовой собакой» мысли, иной раз – «марсовой собакой» мускулов. Уистлер и Уайльд были точно такими же умственными буянами, каким физическим буяном был я вчера, когда ударом кулака сбил Тома Спинка на палубу и заставил его на ней остаться.