И это было все! Атакующие отступили назад, на бак. А в это время три трайселя, опущенные к основанию штаг, следующие за бизанью и загоревшиеся от капающего газолина, вспыхнули ярким пламенем и мгновенно сгорели, не передав огня остальным частям корабля. В этом заключается преимущество судов со стальными мачтами и штагами!

На палубе под нами лицом вниз лежал человек, которого Вада пронзил своим копьем. Он весь скорчился, лица его не было видно, и поэтому мы не могли установить, кто это.

А теперь я подхожу к той фазе наших приключений, которая была новой для меня. Я никогда не встречал этого в книгах. Словом, это – моя беззаботность в сочетании с ленью. Я использовал два из трех моих светильников. Остался один. Часом позже, убедившись, что на баке снова начинается какое-то движение, я зажег последний светильник и благодаря его свету отбросил мятежников на бак. Нападали ли они на корму для того, чтобы узнать, использовал ли я все мои светильники, или же хотели освободить Дитмана Олансена, этого мы никогда не узнаем. Но факт остается фактом: они действительно двинулись на корму, но мой светильник заставил их отступить. И это был мой последний светильник! Новых же источников света я не приготовил. Это была моя беспечность. Это была лень. Я рисковал нашими жизнями. Оставалась лишь одна надежда на то, что я убедил мятежников в том, что у нас имеется неисчерпаемый запас таких светильников.

Остаток вахты, который я провел вместе с Маргарет, прошел совершенно спокойно. В четыре часа утра я потребовал, чтобы она сошла вниз, но она пошла на компромисс, заняв мою постель на палубе за рубкой.

С наступлением рассвета я увидел тело, которое все еще лежало там, где я видел его в последний раз. В семь часов утра, до утреннего завтрака, когда Маргарет еще спала, я послал Генри и Буквита, обоих юнг, убрать труп.

Я стоял над ними, у борта, с винтовкой в руках наготове. Но на баке не было никаких признаков жизни. Юнги перевернули убитого быстроглазого норвежца (теперь его узнали), понесли к перилам и толкнули тело прямо через борт, в море. Копье Вады пронзило его насквозь.

Но еще до того, как истекли двадцать четыре часа, мятежники прекраснейшим образом поквитались с нами. Можно сказать, они даже больше чем уравняли наши силы, потому что нас так мало, что нам гораздо тяжелее, чем им, перенести потерю хотя бы одного человека.

Начну с того – собственно говоря, я это давно предвидел и именно для этого приготовил мои бомбы! – что когда мы с Маргарет завтракали, группа мятежников, пользуясь защитой задней мачты, прокралась на кормовую часть судна и забралась под навес кормы. Буквит заметил их продвижение и поднял тревогу, но сделал это слишком поздно. Я еще не уяснил себе точно, каким образом их можно было бы выгнать из-под навеса. Я прекрасно понимал, что в тот самый момент, когда я наклонюсь над перилами, чтобы стрелять в нападающих, они выстрелят в меня, пользуясь всеми преимуществами, которые сейчас были на их стороне. Они – под прикрытием, я же был совершенно открыт для их прицелов.