— Около семисот воинов — ответили они. — Кроме того, все ворота в стенах охраняют часовые.

— А где скот? — спросил я.

— Здесь, в долине, Макумазан. Если ты прислушаешься, то услышишь мычание. Пятьдесят человек, не менее, сторожат ночью больше двух тысяч голов.

— Тогда было бы нетрудно окружить это стадо и угнать его, и пусть Бангу выращивает себе новый скот.

— Может быть, это и нетрудно, — прервал Садуко, — но я пришел сюда не только скот Бангу захватить, но и убить его самого, так как у меня с ним кровные счеты.

— Хорошо, — ответил я, — но триста человек не могут взять приступом гору, укрепленную стенами и шанцами. Наш отряд уничтожат прежде, чем мы достигнем крааля. Всюду расставлены часовые, невозможно напасть врасплох. Ты забыл также сторожевых собак, Садуко. Но если бы даже это было возможно, я не хочу принимать никакого участия в убийстве женщин и детей во время приступа. Выслушай меня, Садуко. Я предлагаю оставить в покое крааль Бангу, а этой ночью послать пятьдесят наших людей, дав им проводников, к тому лесу вниз, где они спрячутся. Когда взойдет луна и все будут спать, эти пятьдесят человек выпустят из ограды скот, убивая всех, кто встанет на их пути, и погонят стадо через то большое ущелье, по которому мы вошли сюда. Бангу подумает, что стадо забрали обыкновенные воры из какого-нибудь дикого племени, и погонится со своими людьми за стадом, чтобы отнять его. Мы же с остальными амангванами можем устроить засаду в самой узкой части ущелья между скалами, там, где высокая трава и густые деревья. Вот где мы можем вступить с ними в бой. Что скажешь на это?

Садуко ответил, что он охотнее всего напал бы на крааль и сжег его. Но старик Тшоза, брат убитого Мативани, сказал:

— Нет, Макумазан мудро придумал. Зачем тратить нам наши силы на каменные стены, когда мы не знаем, сколько их и не найдем в темноте ворот. Мы только дадим возможность этим проклятым амакобам украсить изгороди нашими черепами. Заманим их в горный проход, где у них не будет стен, защищающих их, нападем на них врасплох и посчитаемся с ними в рукопашном бою. Что же касается женщин и детей, то я, как Макумазан, скажу вам — оставьте их в покое. Может быть, впоследствии они станут нашими женами и детьми.

— Да, — ответили амангваны, — план белого инкузи хорош. Инкузи хитер, как хорек. Мы не хотим другого плана.

Таким образом, мой совет был принят.

Весь этот день мы отдыхали, не зажигая огней, притаившись в густом кустарнике. Это был тревожный день. Нужно было опасаться, что нас обнаружат, несмотря на пустынную местность. Мы, правда, совершали переходы преимущественно по ночам небольшими группами, не оставляя следов и обходя краали. Однако слух о нашем приближении мог дойти до амакобов, компания охотников могла наткнуться на нас или те, кто искал заблудившийся скот.