– Зина… Зина… – позвал он.

Измученная и уставшая за день, Зинаида все же не хотела ни на минуту отойти от мужа, она торопливо склонилась над ним. Приподнялся чуткий Быканыров. Он приблизился к раненому, лежащему ближе других к огню, и сказал:

– Очуров?

– Это ты? – спросил в свою очередь раненый.

– Да, я. А это мои друзья. Все хорошо, лежи и не двигайся. Повезло тебе, однако, счастливый ты человек.

Через минуту уже все были на ногах.

Шелестов запретил раненому разговаривать, а остальным задавать ему вопросы. Очурова напоили сливками, разбавленными кипятком, а предварительно заставили выпить немного спирту.

– Самое хорошее лекарство, – сказал Быканыров, держа в руках пустой граненый стаканчик, из которого давали раненому спирт.

– Любите? – поинтересовался Петренко.

– Есть грех, – признался старик. – На севере все любят спирт. Хорошее лекарство и для больного, и для здорового.

Во-время оказанная помощь сыграла свою роль. Жизнь победила. Очуров ощущал слабость от потери крови, но раны его не беспокоили. У него появился аппетит, и Шелестов разрешил накормить его густым наваром из-под пельменей.

Выпитый спирт слегка туманил его мозг. На побледневших щеках проступил румянец. В глазах появился блеск.

– Болит? – спросил Шелестов, показывая на грудь.

– Мало-мало…

– Не трудно будет отвечать на мои вопросы?

– Совсем нет…

Все сгрудились у раненого. Жена примостилась у изголовья.

– Вы, кажется, смотрели их документы?

– Да, смотрел. Русский – Белолюбский, комендант рудника.

Все переглянулись, а Быканыров не вытерпел: