– А якут кто? – спросил он.

– У него диплом учителя… я держал его в руках, – и, поморщив лоб, Очуров сказал: – А фамилию забыл…

– Не Шараборин? – подсказал старый охотник.

– Нет, не Шараборин.

Быканыров посмотрел на Шелестова, и на лице его отразилось разочарование.

Шелестов улыбнулся и сказал:

– Он же не дурак, этот Шараборин, чтобы появляться здесь под своей фамилией.

Быканыров часто-часто закивал головой.

– Правду сказал. Я не подумал.

– Оружие у них было?

Очуров отрицательно помотал головой.

– А что висело на шее у русского? – напомнила жена Очурова.

Тот усмехнулся, хотел протянуть к жене руку и со стоном опустил ее.

– Это не оружие, – пояснил он. – Это фотоаппарат в кожаной сумке.

– Фотоаппарат… – повторила про себя Очурова.

"Это совпадает с моими предположениями, – подумал Шелестов. – Значит, не напрасно Белолюбскому понадобилась электролампа такой большой силы. Не напрасно он прикалывал к столу план Кочнева".

Все смотрели теперь на Шелестова, так как никто не знал деталей происшествия на руднике.

Но Шелестов не стал больше задавать вопросов, а попросил Очурова рассказать, что произошло с ним после того, как он покинул сегодня утром дом.

Очуров рассказал все по порядку, до того момента, как он потерял второй раз сознание по пути к дому.

А Быканыров, слушая Очурова, не находил себе места. Ему не хотелось смириться с мыслью, что якут, бритый наголо, был не "Красноголовый". Старый охотник топтался по комнате, с каким-то ожесточением сосал свою заветную трубку, и множество мыслей роилось в его голове.