Афанасьев приближался к домам лесничества перебежками, осажденные заметили, прикрыли огнем. Он проскользнул в дверь, крикнул пулеметчикам:
— Будем пробиваться на южную сторону. Вы и вы оставайтесь здесь, прижмите фрицев к земле! Остальные за мной! Короткими перебежками! Командира — на плащ-палатку, волоком к зарослям.
— Стой, Илья! — тихо и властно произнес Коржевский. — Возьми мою сумку, уничтожь все: шифр, список личного состава, клички, позывные связников-подпольщиков, явки… Уничтожь при мне!
Надо было несколько секунд, чтобы вытряхнуть бумаги из сумки и поджечь их. Партизаны уже отстреливались от фашистов в упор, лес стонал от пальбы, а «максим», установленный партизанами в окне лесничества, умолк. Пулеметчик навсегда приник головой к щеке пулемета. За ручки, скользкие от крови, хватается второй номер. Вражеские пули роем врываются в выбитые окна, от стен сыплется щепа. Крыша горит. Падают один за другим партизаны, пулемет снова замолкает. Живых все меньше. Взрывы последних гранат… жидкие хлопки пистолетов… все.
В лесу еще продолжался бой, слышалась частая стрельба, а возле горящего дома лесничества голоса карателей:
— Партизанен! Гефанген гебен! Давай плен!
Из дома никто не выходил.
Вдруг в дымном окне что-то мелькнуло и тут же в проломе стены возник человек. Это — Афанасьев. Подняв над головой связку гранат, громко крикнул:
— Эй, сволочь фашистская! Я, комиссар, плюю на вас! Хотите взять живьем? А ну, выходи, кто хочет! А-а, боитесь подыхать? Все равно подохнете!
Каратели попадали, прижались к земле. Полоснула очередь. Афанасьева передернуло, он выгнулся дугой. Пули прошили его тело, но он не упал. Нет, выпрямился и последним предсмертным усилием бросил связку гранат.
Подошедший к убитому Афанасьеву видавший виды немецкий офицер был бледен. Он молча стряхнул с мундира иголки хвои, снял фуражку, вытер потный лоб.
— Фанатики… уму непостижимо! — Немного подумал, хмуро добавил: — Это не партизаны! Это — кадровые офицеры высшего ранга! Вот вам яркий пример служения отчизне! Какая сила воли! Эй вы, бросьте его в огонь!
Солдаты подтащили мертвое тело к горящему дому, и никому из партизан не пришлось увидеть, как погиб комиссар Афанасьев. И никого не осталось, кто бы мог рассказать о последних минутах отряда «Три К», о судьбе его бойцов и командиров. Отряд исчез бесследно. Весь до последнего человека.
Впрочем, кое-кто остался…
«ВЕРВОЛЬФ»[33]
«ВЕРВОЛЬФ»[33]
«ВЕРВОЛЬФ»Каратели долго рыскали по лесу, в озлоблении добивая всех, кто еще шевелился. Дома лесничества догорали, когда на поляне появились старшие офицеры, руководившие карательной операцией. Кто-то из солдат, заглянув в омшаник, тут же отскочил. Срывая с плеча карабин, заорал: