Он ощупал свой живот, и на его лице появилась мрачная улыбка. Он поступил правильно; без пищи он не смог бы идти дальше. А он должен был идти дальше, потому что надвигалась ночь, последняя ночь перед новолунием. Эта мысль заставила его вскочить на ноги и забыть про всякую усталость.

Он снова направился к большому дереву. Ступив несколько шагов, он повел носом — в воздухе пахло дымом. Вскоре он разглядел пламя, красным пятном прорезавшее густой туман. Он понял, что его пленники освобождены и снова поджидают его.

Прячась между стволами деревьев, он стал с трудом прокладывать себе путь через сырые, мрачные заросли. Затем он снова вышел на тропинку.

Быстрым шагом он спускался под гору по скользкой, сильно вытоптанной дороге. Довольно долго он не встречал никаких препятствий. Туман сгустился, дневной свет погас. Он шел, не видя дороги. Он задевал за ветви, а раз даже упал, споткнувшись о корень или камень. Он старался идти совсем неслышно и при каждом невольном шуме злобно кусал себе губы, останавливался и прислушивался. Но кругом царила мертвая тишина, как если бы весь мир потонул в тумане. Стволы деревьев, тут и там выступавшие из серого тумана, принимали жуткие очертания; казалось, что это вставшие из могил мертвецы с мольбой поднимают кривые руки. Куски волокнистой коры развевались как сгнившие лохмотья одежды.

Хатако дошел до прогалины. Над ней, словно рожденные подземным пламенем, колыхались густые клубы тумана.

Он нерешительно сделал несколько шагов. Две человеческие фигуры с криком набросились на него. Из тумана, им ответили другие голоса. Удар копья рассек ему куртку и ремень ружья, другой удар пришелся по фляжке, и копье, отскочив, ранило его в бедро; бросившись с быстротой молнии на землю, он избежал вражеского меча.

Неуловимый, как змея, катаясь по земле из стороны в сторону, он вынул свой нож и быстро вонзил его в навалившееся на него тело.

Его враги, сбившись над ним в кучу, наталкивались друг на друга, некоторые падали на него. Он извивался, вырывался, наносил удары своими тяжелыми башмаками и, наконец, снова встал на ноги. Бросившемуся на него противнику он своим тяжелым ножом рассек занесенную с копьем руку. Он отступил назад, и в разбегавшуюся толпу с визгом полетели пули из его ружья. Он издал пронзительный насмешливый крик и огромными прыжками скрылся в чаще леса.

Он недолго бежал и вскоре бросился в поросшую мхом рытвину. С прогалины доносился шум и крики. Справа и слева от него через лес пробирались посланные за ним в погоню. Он пролежал, неподвижный, как кусок дерева, пока все снова стихло.