— Они проверяют, достаточно ли длинен канат. Ну, теперь людоед отправляется в свой страшный путь. Бисмилла (во имя Бога)! — пробормотал старик и скрестил на груди руки.

Затем он снова продолжал свой обход.

На башне от кучки тесно сгрудившихся людей отделился нагой человек и пролез в бойницу, обращенную на запад. На мрачном сером фоне ночного неба можно было разглядеть очертания его невысокой стройной фигуры. У него была прическа мазаи, на спине висел мешок, из которого торчала ручка слоновой кости, а в руках он держал длинную дубинку.

Вот поднялась белая рука, схватила темную руку голого человека и потрясла ее.

— Смотри, не плошай Хатако, напиши открытку, — проговорил звонкий голос по-немецки и продолжал на местном наречии: — Но, подожди-ка минутку…

Белая ручка исчезла, снова поднялась и вложила в темную руку маленький черный предмет.

— Возьми, чтобы не оказаться безоружным. Он заряжен, и ты знаешь, как надо стрелять.

Нагой человек полез в свой мешок, и в его руках сверкнул длинный широкий клинок.

— Я не безоружен, бана лейтенант!..

— Да-да, я уж знаю, твой неизменный нож. Но прихвати также и револьвер, так будет вернее! А теперь — в путь! Ну, вы, за дело! — крикнул он стоявшим сзади.

Они продвинули в амбразуру толстый чурбан. К концу его был приделан блок, по которому двигался канат. Лейтенант взял в руки конец каната, за ним остальные. Голый человек пролез в петлю, проговорил: «Хейа!» (Вперед!) и выпрыгнул из бойницы.

— Квахери! (До свидания!) — прозвучал из темноты его голос.

— Квахери, Хатако! — дружно ответили ему вполголоса товарищи.

Канат натянулся и медленно заскользил сквозь руки людей в черную бездну.

Медленно поплыла вверх белая стена перед глазами Хатако. Из безвестной, ужасающе мрачной глубины доносился оглушительный рев горного потока, и казалось, что серые облака над пропастью с безумной быстротой несутся в страшную высь. Канат медленно раскручивался. Петля впивалась в его тело, и в ревущей черной пустоте, в которой он парил, невидимый кулак схватил и сжал его бесстрашное сердце, и жилы на его шее…

Он судорожно схватил свободной рукой веревку, которая связывала его еще с тем, что прочно покоится на земле; задыхаясь, он повернул шею и прижал откинутую голову к канату. Волокна тихо скрипели под тяжестью его тела. Его охватило неописуемое головокружение, пальцы на ногах свело, он то закрывал, то открывал глаза…

Вдруг он увидел пучок травы, стебли которой трепетали в воздухе. Он полубессознательно потянулся к ним, но они уже были над его головой. Все же при виде этих земных стеблей кулак разжался и отпустил его сердце и шею, он глубоко вздохнул, стер рукой холодный пот и стал внимательно вглядываться в тылу.