— Прошу вас следовать за мной, леди!

Через некоторое время Фелиция при помощи туземки умылась и переоделась в туземное платье, так как других нарядов не оказалось. Мауера заботливо причесала ей волосы по моде таитянских красавиц.

Посидев немного у открытого окна, Фелиция вышла на веранду и спустилась на лужайку. Невдалеке от дома она увидела Муна и махнула ему рукой.

— Как вам нравится мой наряд, Джек Мун? Разве я не похожа теперь на чистокровную таитянку?

Он восторженно глядел на нее, будучи не в состоянии что-либо сказать.

— Что же, неужели я вам не нравлюсь? — спросила она, кокетливо наклонив голову. — А впрочем, лучше скажите мне, как вы устроились здесь?

Джек пожал плечами, и Фелиция поняла, что он чем-то недоволен.

— Скажите, пожалуйста, Джек Мун, нет ли у вас с собой револьвера?

— Увы! Мой браунинг заржавел во время нашего морского приключения. Я вычистил его, но у меня нет патронов. Почему вы спрашиваете?

— О, это неважно. Хотя… этот дом имеет странное устройство, комнаты в нем не сообщаются непосредственно с верандой. Знаете ли, всегда лучше быть начеку. Трудно сказать, что нас ожидает. Ага! Вот и Блэкбирд идет.

Кальвин Гридлей приблизился к ним и злобно взглянул на Джека Муна. Он уж готов был сказать какую-то грубость, но заметил недовольный взгляд Фелиции.

— Очаровательно! — воскликнул он. — Я восхищен вами, миссис Смит. Прекрасная таитянка. О, вам следовало бы поселиться здесь навсегда. — Он посмотрел вслед удалявшемуся Муну. — Кто этот грубиян? Мне он очень не нравится.

— А мне он очень нравится, — сказала Фелиция.- Я уверена, что он самый красивый мужчина, какого я когда-либо встречала. У него манеры истинного джентльмена. Кроме того, не забывайте, он спас мне жизнь.

Гридлей слегка нахмурился.

— Я постараюсь это запомнить, — сухо заметил он. — А теперь прошу вас к обеду, миссис Смит.

Обед был подан на балконе, прислуживала красавица Мауера. Кальвин Гридлей ел очень мало, курил одну папиросу за другой и непрестанно глядел на Фелицию. В его движениях и словах чувствовалась какая-то нервозность, и это не укрылось от ее бдительности.

Он казался усталым и даже дважды прикрыл рот салфеткой, чтобы скрыть зевоту.

Простате, — пробормотал он.

— Бедный мистер Гридлей! Вы, вероятно, слишком много работаете?

Он вяло кивнул головой и впал в апатию.