Еле передвигая ноги, пошатываясь, порой придерживаясь за стену, Джейн Портер в сопровождении четырех жрецов шла в жертвенный зал храма Древних Богов города Опара.

Тарзан взобрался на скалу и на городскую стену в три раза быстрее, чем взбирался на них в прошлый раз. Но сегодня ему не удалось пройти по городу так легко и просто, как он сделал это вчера: зверолюди рыскали повсюду, как гиены в поисках добычи; в их глазах горело злобное безумие. Не раз Тарзан видел, как волосатые твари сцеплялись друг с другом в жестоких драках, видел, как они запрокидывали головы и выли… Изо всех улиц Опара несся протяжный вой — с крыш домов, с деревьев, из полузаброшенных зданий…

Тарзан сам чувствовал, как от сгущающейся в воздухе странной силы в нем пробуждается ярость, какую он чувствовал только в битвах или во время танца Дум-Дум. Воспитанник гориллы с радостью бросил бы вызов целой сотне зверолюдей — но у него была другая цель, и он крался по городу, прячась за деревьями и домами, ловко уклоняясь от встреч с уродцами, пока не добрался до храма Древних Богов.

Конечно, Арно прав: здесь никак не может быть Джейн Портер…

Но он должен сам убедиться в этом.

Человек-обезьяна метнулся ко входу в храм — и зарычал от бешенства, тревоги и разочарования: высокая двустворчатая дверь была заперта.

Лэ, верховная жрица Опара, дала знак подвести жертву к алтарю.

Все молитвы наконец отзвучали, кроме самой последней — в ней богов испокон веков просили даровать взамен пролитой крови благословение и процветание великому городу. Если бы Лэ могла изменить древний ритуал, она прибавила бы к этим просьбам еще одну — вернуть ей Тарзана из племени обезьян.

Верховная жрица смотрела, как хрупкую белокурую девушку ведут к алтарю — в отличие от быка, эта жертва не вызывала у нее никаких опасений. Девушка шла, пошатывалась, как одурманенное наркотиком животное, и когда переступила проведенную красным черту, ее подхватили и положили на черную глыбу, еще не отмытую от крови убитого Тарзаном зверя.

Жрецы приковали ее за руки и за ноги к золотым кольцам по краям алтаря…

Только теперь, видимо, поняв, что ее ждет, девушка слабо вскрикнула и забилась.

Это был хороший знак: Древние должны увидеть, что им приносят в жертву сильного человека, а не умирающего от болезни или истощения.

Окунув палец в поднесенную жрецом чашу с соленой водой, Лэ провела на лбу девушки горизонтальную черту. Потом воздела руки, в одной из которых сжимала нож — и Последняя Молитва зазвучала под пробитыми сводами жертвенного зала, заглушив тихий крик Джейн Портер.