— Эт че прогремело? От чегой-то? Взорвалося? Неуж, искра? А мы-то, тиканули, успели! От здорово! А он-то, погорел что ль? От здорово! А спиртишко-то? Пропал? От жалко! Не? А ты что ль, дружбан, меня выволок? Ну, силен! А паровоз-то где?

— Отцепился и бросил нас. Взрывчатка взорвалась?

— Она, родимушка, ясно, динамит и гранаты.

— Ах, и гранаты. М-да… — он посмотрел на Леху. — Действительно, ясно.

— А мальчонка, где ж? Неужто взорвался?

— Опомнись, вот он. Ты ведь здесь, Сашка?

Саша не успела прийти в себя, как оказалась прижатой локтем к боку Виконта, это помогло ей опомниться настолько, чтобы задать первый из множества вопросов.

— Виконт, Виконт, что все это такое?

— Че такое, че такое, расчекался! Не раскумекал по малолетству и не надо! Амба. Вот че! — доходчиво объяснил вместо отмолчавшегося Виконта Леха. — Разлетелися в щепы, вот это да, фейерперка! Я этому гаду, что нас бросил, как до Харькова дошкандыбаю, вязы сверну. Знаю, для немчуры старается, дрянище паразитное! Ошиваются тута безо всякого зазрения… И все мало им! Эх, путя разворотило! А спирту жалко, не, Викентий, не? А путя не нам подлатывать! Давайте мотать отселя, братовья, пока не застукали.

Так они шли под непрерывную болтовню Лехи, который, несмотря на невзгоды, был в великолепном настроении и о причастности своих спутников к организации «фейерперки» не догадывался. Наоборот, уверовал в героическое спасение своей персоны руками Виконта и время от времени награждал его пылкими объятиями. Виконт первые несколько минут так и шел, с Сашей «подмышкой», а потом отпустил, подтолкнув вперед, все время продолжая упорно молчать. Саша, вынужденная идти чуть впереди, оставила попытки добиться у него ответа.

Глава 5 Тяжко быть мальчишкой

Глава 5

Тяжко быть мальчишкой

Саша в изнеможении прислонилась к ограде и закрыла глаза. Ну, куда они опять пришли? Ну, сколько это может продолжаться?

— Ты че? Сашец? Че скуксился? Скукотища, да? Давай вот, в денежку сыгранем?

— Да оставь меня в покое. Ничего не хочу! — И мальчишкой притворяйся, и с этим Лехой разговаривай. Апатия и слабость овладели всем ее телом и она, не открывая глаз, медленно уронила голову на другое плечо.

— Вот это да! Вот это скис! С голодухи, ясно! Нам бы с тобой, братан-братишечка, в забегаловку какую смотаться, и на зубок кинуть чего, да Викентий велел отсюда ни ногой. Да че! Коли придет, а ты тут в бездыханку шмяканулся, то настучит мне по затылку, пожалуй. А пойти, нарушивши запрет, — опять же настучит! Сила! Че ж хуже? Вот и решай-думай! С этим Викентием сплошная работа башке! А с бездыханкой я не понаслышке знакомство имею, мой родный братушка как-то день-второй не кусал ниче, так в нее самую и опрокинулся…