— Не трудно будет успокоить компаньона? Этого колосса, — он кивнул на копающего снег ногой Леху, — я возьму на себя.

— Чого легше? — пропела Серафима — Повертайся, коханий, через хвилинку, подивися на шовкового[69], — и под локти увела упирающегося хозяина.

— А теперь — все домой, сказал уже, — дал распоряжение Виконт своей компании. Но, как ни странно, первыми на его слова отреагировали зрители.

Потом и Саша вылезла из сугроба и мрачнее тучи зашагала прочь, гадая над непонятным словом «коханий».

Приведя домой (по улицам он шел позади, как конвоир), Виконт выстроил их вдоль печи и довольно долго смотрел на опущенные головы. Саша время от времени поднимала гневный взор с закипавшими слезами, но Виконт этого как бы не замечал. Наконец, воззвал:

— Капитолина Карповна! Вот полюбуйтесь: рыцари уличных боев!

Никакой Капитолины не появилось, возможно, ее вообще не было дома, но Виконт не ограничился этими словами:

— А вас, Алексей, предупреждаю, в следующий раз, если он наступит, перейду к физическому воздействию. Ну, мой, вообще буйный, с ним я еще поговорю. Он хочет, очевидно, чтобы его убили или изувечили. Придется остаться здесь еще на месяц, не пускаться же в путь с такими настроениями.

Леха встрепенулся:

— Да рази ж б я дал? Да я б костьми…

— Замолчите! Горе мне с вами.

— Да чем мы виноваты, нас оскорбили, мы отвечали! — забыв про булыжник, выкрикнула Саша. — А сами вы… а раз вы так… Мы с Лехой всегда этих хозяев будем бить! Ненавижу!

— Сашка, атаман, это что, твоя инициатива? Его-то за что? Я тебя этому учил?

— А че! Он как положено. Свово защищал!

— Вас? Вы в этом нуждались?

— А честь? И вы учили! — внесла свою лепту Саша.

— Так ты меня понял, Александр? Все. Я от тебя отрекаюсь.

— А это с вашей стороны, честно? Вы разве не наш? Вы чтó, нас не любите? Только ругаете, а другим каким-то…

— А че…

— Нельзя же терпеть!