Сердце мое сжалось, но я не мог сойти с места, я стоял и по-прежнему машинально помахивал платком. Наконец мы вошли в порт и я соскочил на берег. Но тут я остановился, голова у меня кружилась, я не знал, спросить ли мне о Фатинице или прямо бежать в дом. В это самое время я увидел мою знакомую, маленькую гречанку, по-прежнему в подаренном мною шелковом платье, но оно было уже в лохмотьях. Я бросился к ней, схватил ее за руку и вскричал:

– Фатиница? Она ждет меня, не правда ли?

– Да, да, она ждет тебя, – отвечала девочка. – Только ты очень опоздал.

– Где же она?

– Я отведу тебя к ней, – сказала девочка и пошла вперед.

Я было пошел за ней, но, видя, что она ведет меня не к дому Константина, остановил ее.

– Куда же ты ведешь меня?

– Туда, где она теперь.

– Дорога в дом Константина не здесь!

– В доме никого уже нет, – сказала девочка, покачав головой. – Дом пуст, дом пуст: могила полна.

Я затрепетал всем телом, но вспомнил, что эта девочка полоумная.

– А Стефана? – спросил я.

– Вот ее дом, – отвечала девочка, указывая на него рукой.

Я оставил девочку на улице и, не смея идти в дом Константина, побежал к Стефане.

В первой комнате были служанки, я пошел далее, не обращая внимания на их крики; найдя лестницу во второй этаж, где обыкновенно живут женщины, я побежал туда, отворил первую попавшуюся мне дверь и увидел Стефану: она была вся в черном, сидела на полу на циновке, руки ее висели вдоль тела, голова была опущена на колени. Услышав шум, она подняла голову: слезы ручьями текли из глаз ее. Увидев меня, она вскрикнула и с выражением жесточайшего отчаяния схватилась за волосы.

– Фатиница! Ради бога, где Фатиница?

Стефана, не говоря ни слова, встала, вынула из-под подушки сверток, запечатанный черным сургучом, и подала его мне.

– Это что? – вскричал я.

– Завещание моей сестры.

Я побледнел, как мертвец, ноги подо мной подкосились, я оперся о стену и повалился на диван, мне казалось, что меня поразило громом.