Приобретенный практический опыт, теоретические знания, безупречное владение иностранным языком — все это делало Кузнецова ценным специалистом, и его приглашают в Москву на должность военного инженера. Когда же начинается Великая Отечественная война, он добровольно идет в парашютно-десантные части Красной Армии. Рвется в бой, во вражеский тыл, в разведку, но ему отвечают: «Погоди, придет и твой черед».

Вот отрывок из рапорта командованию, написанного Кузнецовым третьего июня 1942 года:

«Я, как всякий советский человек, в момент, когда решается вопрос о существовании нашего государства и нас самих, горю желанием принести пользу моей Родине… Дальнейшее пребывание в бездействии я считаю преступным перед моей совестью и Родиной. Прошу довести до сведения руководства этот рапорт… Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду в тыл врага, так как сознание правоты нашего дела вселяет в меня великую силу и уверенность в конечной победе. Это сознание даст мне силу выполнить мой долг перед Родиной до конца».

«Я, как всякий советский человек, в момент, когда решается вопрос о существовании нашего государства и нас самих, горю желанием принести пользу моей Родине… Дальнейшее пребывание в бездействии я считаю преступным перед моей совестью и Родиной.

Прошу довести до сведения руководства этот рапорт…

Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду в тыл врага, так как сознание правоты нашего дела вселяет в меня великую силу и уверенность в конечной победе. Это сознание даст мне силу выполнить мой долг перед Родиной до конца».

Он выполнил эту клятву, выполнил свой долг советского гражданина-патриота. И вот двадцать седьмого июля 1960 года, в тот день, когда ему должно было исполниться сорок девять лет, в украинском городе Львове, ровно через шестнадцать лет после его освобождения, народ провожал в последний путь бессмертного разведчика Николая Ивановича Кузнецова.

Через весь город растянулся торжественно-траурный кортеж. На артиллерийском лафете — гроб с останками героя.

Впереди венки: от партийных и советских органов, от бывших партизан, от коллектива «Уралмаша», от рабочих, ученых, воинов Советской Армии, учащихся…

За лафетом — людской поток. Идут друзья и товарищи Николая Ивановича по борьбе: Лукин, Стехов, братья Струтинские, Шевчук, Валя Довгер, Семенов, Цессарский, Мария Ких… Идет брат Николая Ивановича — Виктор, тот самый Виктор, о котором Кузнецов нам столько рассказывал и которому незадолго до вылета из Москвы в партизанский отряд писал: