— Придется вот что сделать, — сказал я. — Иванов обедает в буфете. Там и состоится разговор с ним. Думаю, что с этим заданием лучше всего справится Леня Клименко. Он к железной дороге никакого отношения не имеет, а Иванов и день и ночь толчется на станции.

Решили, что, после того как Клименко предложит Иванову работать в подполье, наши товарищи начнут за ним неотступную слежку. Клименко назначит ему встречу со мной, а до того, как она произойдет, ребята проведут тщательную проверку.

Когда мы вечером рассказали об этом Клименко, он сразу же загорелся и… предложил совершенно другой вариант:

— К чему нам так долго заниматься каким-то там Ивановым? Лучше я подъеду к станции на своем «газоне» и приглашу его проехаться в лес. Там мы его и обработаем.

— Нет, Леня! — возразил я. — Этого делать не надо. Привлекать Иванова нужно с осторожностью. Для нас он особенно ценен, потому что он — бригадир вокзальных уборщиков. И прибирает он, между прочим, эшелоны, идущие на фронт. Немцы, должно быть, ему доверяют, ведь первого встречного на такую, хоть и не видную, работу не возьмут.

— Ладно. Я могу хоть сегодня пойти к нему.

— Сегодня уже поздно. А вот завтра кто-нибудь из наших хлопцев покажет его тебе. Ты подсядь к нему, закажи кружку пива и потолкуй с ним. Твое задание — войти в доверие к Иванову и предложить ему работать в подполье. Назначишь встречу со мной в том же буфете.

— Нужно условиться о пароле, — перебил меня Клименко.

— Пароль должен быть такой, чтобы можно было воспользоваться им в любых условиях, даже если бы за тем же столом сидели посторонние люди. Скажем, я вхожу, когда Иванов уже сидит и обедает. Я не знаю Иванова. Он не знает меня. Я вынимаю портсигар, беру сигарету. Обшарил карманы и не могу найти спичек. Иванов вытаскивает из кармана зажигалку и любезно предлагает мне прикурить…

С этими словами я вручил Клименко зажигалку.

— Возьми ее и передай Иванову.

Леонтий внимательно осмотрел зажигалку и спрятал в карман. А я продолжал:

— Когда я прикурю и увижу, что это та самая зажигалка, я попрошу ее у Иванова, осмотрю и, найдя на ней монограмму из двух букв «Б. Я», покажу ему мой портсигар. На нем окажутся те же буквы. Вот таким образом мы и встретимся.

— Гм, — покачал головой Клименко. — Ну и выдумали же вы спектакль. Кому он нужен? Лучше привезем Иванова ко мне домой, посидим с ним, поужинаем и обо всем, договоримся. А если не найдем общего языка, тогда….

— Ты опять за свое. Нельзя же так внезапно ошеломить человека. Может растеряться, не сориентируется. Знаешь, какое нынче время? У меня уже такое бывало. Еще когда мы готовились в Москве, был в нашей группе один товарищ, железнодорожник из Ковеля. А у него в Ровно — давний приятель, друг детства. Железнодорожник все повторял: «Вот найду своего товарища в Ровно, тогда мы покажем фашистам!» А ему так и не пришлось лететь с нами. Сердце больное. Врачи забраковали и отправили назад. На прощанье дал он мне адрес своего друга. Я и зашел к нему сразу же, как прибыл в Ровно. И теперь еще жалею, что заходил.