– Эта мысль действительно приходила мне в голову.

– Понимаю. Но вы ошибаетесь. Во-первых, потому что корпус янычар целиком и полностью предан султану. Янычарского заговора не существует. Это ложь, которую пытаются распространить Габсбурги и венецианцы. И, во-вторых, потому, что этот тюрбан, если вы правильно его описали, не может быть на голове у командующего янычар, а скорее на голове сипахи. Это вроде офицеров кавалерии, шевалье.

– Понимаю.

Челеби слегка склонил голову набок:

– Я слышал, что один из членов группы заговорщиков находится на нашей территории? Это из-за него мы встречаемся здесь, а не в Стамбуле?

– Да. Речь идет о еврее по имени Давид бен Леви Кордоверо. Он – шпион Челона в Турции. Они обмениваются зашифрованными письмами.

– Которые Париж уже расшифровал, я полагаю.

– К сожалению, пока нет, месье. Поэтому я полагаю, что лучше всего провести суровый допрос этого еврея.

Эмиссар кивнул:

– Понимаю. В таком случае за работу.

* * *

От Броди Челон получил описание Чемаат-и-Гебран и Лиман-и-Измир, еврейских кварталов Смирны. По пути туда он размышлял над тем, каким образом ему лучше всего найти Давида Кордоверо. И чем больше он думал об этом, тем лучше понимал, что знает о своем друге по переписке очень мало, по крайней мере о его жизни. Он знал, что Кордоверо интересуют работы итальянцев по астрономии, его особый способ записи формул. Он знал, что, кроме турецкого и латыни, еврей говорит по-гречески, по-арабски и немного по-итальянски. Но женат ли Кордоверо? Есть ли у него дети? Какого цвета у него глаза?

Подобные детали никогда особенно не интересовали его, однако теперь очень сильно помогли бы. Кроме того, ему пригодился бы совет Пьера Бейля, который первоначально и порекомендовал ему Кордоверо. Не доводилось ли его знакомому из Роттердама встречаться с этим евреем? В положительном ответе Овидайя сомневался.

Известно ему было следующее: Давид бен Леви Кордоверо был сефардом, испанским евреем, семья которого родом из Кордовы. В ней был, и об этом он знал от Бейля, целый ряд знаменитых ученых, астрономов и каббалистов. Кордоверо было лет пятьдесят или больше – по крайней мере, такой вывод можно было сделать из того факта, что еще в 1670-х годах он публиковал труды по al-ğabr, арабской методике счета. Кроме того, из многочисленных публикаций Кордоверо по арифметике и астрономии, циркулировавших в «République des Lettres», Овидайя полагал, что может сделать вывод: его корреспондент – человек зажиточный. В противном случае еврей не смог бы так серьезно сосредоточиться на работе ученого. Ведь речь шла не только о написании трактатов, которых у Кордоверо было немало, но и об их качестве; если верить Бейлю, он переписывался с Галлеем и Кауфманном, а также с Лейбницем и Бернулли.