– Нема их бильше… Ни твово, ни мово чоловика… Обоих сховала… Твово в позапрошлую нидилю…

У Александры Львовны все поплыло перед глазами. Слово «сховала» обозначало «похоронила»… День превратился в темную ночь. И как сквозь вату до ее сознания доходили слова украинской женщины, которая, рыдая, поведывала о том, как все произошло, как ее муж, Гринько, вместе с бойцами Казаковского сражался на высоком берегу Днепра, прикрывая переправу и давая возможность нашим переправиться на тот берег, как их, последних, окружили немцы… Как она потом нашла своего Гринька, который был еще живой, и его раненого командира, как перетащила обоих в свою хату, как рвала простыни, перевязывая ими кровавые раны… Гринько ее прожил совсем немного, всего несколько дней, а командир держался, начал поправляться. Но тут по домам стали ходить полицаи, забирать мужиков и пристреливать раненых. Она спрятала командира в погребе. Как радовалась, что полицаи его не нашли! В погребе он находился до глубокой ночи. И простудился в погребе. Зачах как-то сразу и начал на глазах таять, как свечка… В позапрошлое воскресенье похоронила его…

Они вдвоем пошли на кладбище. У Александры Львовны подкашивались ноги. Сознание отказывалось верить в страшную правду. Неужели под этим мерзлым холмиком земли, засыпанным снегом, лежит тот, который ей дороже своей собственной жизни? Неужели она никогда больше не увидит своего Александра, не услышит его голоса, не почувствует теплоты его рук, таких сильных и ласковых?..

– Оставьте меня, – попросила она добрую женщину. – Хочу побыть одна… с ним!..

Зимний день короток. Синие тени легли на кладбище, покрывая холодными сумерками окрестности. Мороз крепчал. Александра Львовна не чувствовала холода, не видела густеющей ночи, потому что у нее в глазах и так плыла сплошная темнота. Она уже не плакала, слез больше не было, они все вытекли, а только смотрела и смотрела сухими запавшими глазами на могильный холмик, обнимала его руками, прижималась к нему щекой, и очень хотелось остаться тут навсегда, чтобы лежать в земле рядом с ним, со своим ненаглядным, со своим тезкой Александром, своим единственным и горячо любимым…

Она очнулась поздно, очнулась от холода, который пробирал до самых костей. Высоко в небе стояла полная луна и заливала ровным светом поля, село и широкую ленту древней реки. Шатаясь, еле передвигая затекшие ноги, Александра Львовна побрела по вытоптанной тропинке, сама не зная куда. Тропка вывела ее на берег реки, где во льду темнела чернильной чернотой широкая полынья. Она и направилась прямиком к ней. Грустно усмехнулась: сама судьба ее вывела… А зачем ей, собственно, дальше жить? Для кого? Мать, отца, родных, их детей больше нет на свете, их порасстреливали… А теперь вот и мужа лишилась… Опоздала. Стоит ли мучаться? Полынья манила и притягивала. Только шаг один…