Отяпов вёл шестерых. Сам – седьмой. Гусёк с автоматом шёл прикрывающим. Иногда он догонял их, потом снова отставал, двигаясь то немного правее, то левее.

Вперёд он выслал двоих – Курносова и Лапина. Они в последнее время сдружились. Вместе в карты играли. То на патроны, то на портянки. Курносова вначале забрали в роту связи, но вскоре он вернулся. Вернулся не просто так – разжаловали за мародёрство. Случилось вот что: поручили ему вести двоих пленных немцев до штаба полка. А он их дорого хорошенько обобрал – сапоги, зажигалки и прочее. В штабе полка всё это дело выяснилось. Воевал теперь в пехоте рядовым бойцом. Отяпов был рад другу. Такого надёжного товарища на фронте не вот встретишь. Но чувствовал, что эта командировка Курносова в стрелковую роту долго не продлится. Связист – специальность редкая. Подержат месяц-другой и заберут назад.

Гридников и двое калужских шли следом за Отяповым. Гридников нёс ручной пулемёт. Все остальные, кроме Отяпова, были вооружены автоматами ППШ. Отяпову тоже давали автомат, но он брать его не стал. Месяца полтора назад к ним на позиции с той стороны вышли кавалеристы. Шесть человек. На конях. Кони худые. Сами тоже выглядели неважно. Так, у одного из них Отяпов за пачку табаку выменял карабин. Карабин был покороче винтовки, полегче, с ним было удобней ворочаться в траншее и ходить по лесу.

Вторым по пути следования был хутор Комариха.

Что за хутор, Отяпов не знал. Сюда они ни разу не заходили. Обычно разведка так глубоко не забредала. Переходили через шоссе, маскировались возле какой-нибудь ближайшей деревни или на пересечении дорог и вели пассивное наблюдение. Один раз брали «языка». Взяли часового на краю деревни. За него и получил два сержантских «секелька» в петлицы и несколько наградных пачек махорки. Одну потом и выменял на карабин. Так что личная польза Отяпову от того захваченного «языка» оказалась большой. Махорка постепенно разошлась, а карабин вот остался.

Хутор Комариха оказался небольшим, как и все здешние хутора. Три двора, три усадьбы. Стояли они особняком, просторно, одна от другой метров на пятьдесят-восемьдесят.

Когда Отяпов подошёл к ожидавшим его на опушке Курносову и Лапину и, раздвинув еловые ветки, посмотрел на Комариху, то, прежде чем сверить увиденное с картой, невольно залюбовался тем укромным простором, в каком жил этот лесной хутор.

Дворы с надворными постройками расположились по склоном оврагов, которые сходись в середине, образовывая небольшое озерцо. По берегам озерцо густо заросло кудрявым дымчатым ивняком и камышом. А по склону от воды до огородов – берёзовая рощица. Молодые берёзовые сростки, снизу уже почерневшие, а вверху ослепительно-белые в утреннем мареве будто выбегали из воды к дворам. Вокруг десятин сорок пашни. Часть пашни запущена под луг. Так бы и зажил на таком хуторе, захозяйствовал на воле…