Одна из боевых машин, словно следуя воображению Александра Ивановича, в этот момент дёрнулась, как будто присела, из ствола вырвался клуб дыма. И через секунду громыхнул выстрел.

Где-то внизу стены сотряс удар. Он был такой силы, что зазвенела хрустальная люстра в кабинете Александра Ивановича, а с потолка посыпалась штукатурка.

– Куда лупят, засранцы? – выругался Александр Иванович и снова вернулся взглядом на танки: – Кто же командует головным? Может быть, майор, комбат-три, мой воспитанник?

Почему-то Александру Ивановичу представилось, что командует танком именно он. Когда-то Александр Иванович принял будущего комбата к себе в батальон сразу после военного училища на должность командира взвода, учил по-отечески щуплого лейтенанта, старался помочь советами, а потом, когда тот встал на ноги, выдвинул на должность ротного… То есть дал необходимый толчок началу карьеры. Только вот с квартирой так и не сумел помочь. Да и как помог бы, если сам семь лет в офицерском общежитии с семьёй мыкался? Первую-то приличную квартиру Александр Иванович получил даже не в должности начальника танкоремонтного завода, а когда уже уволился из армии и устроился работать в хозяйственное управление Верховного Совета, где и работал до нынешних событий, когда бывшие верные соратники – Первый и его Зам, вместе с председателем Верховного Совета что-то не поделили промеж собой. Здесь и остался, когда Белый дом стали окружать войска. Остался не потому, что разделял взгляды крикливых депутатов и их переменчивых лидеров. Не был он никогда с ними рядом. Не мог он, Александр Иванович, смириться с гибелью державы, которой честно прослужил тридцать три года. Но как человек, привыкший служить честно, иначе он тоже поступить не мог. Совесть не позволила – стыдно показалось бросать тонущий корабль.

Вспомнился ему вчерашний разговор с его нынешним начальником, тоже офицером-отставником.

– А ты, Сан Иваныч, чего домой-то не идёшь? Неужто повоевать захотелось? – прямо спросил начальник.

– Да неудобно как-то уходить в такой обстановке. Все водители наши остались, поварихи в столовой продолжают работать, даже уборщица Анна Филипповна – и та здесь… Как же я уйду? Я же – офицер! – ответил Александр Иванович.

– Ну, тогда иди в отдел охраны. Получай автомат и патроны… Я, гляди, уже вооружился, ТТ выдали… – Начальник похлопал ладонью по старинной кобуре у себя на боку.

– Нет, Максим Максимович, оружие я в руки не возьму, – отказался Александр Иванович. – Это ж по своим стрелять придётся…

– Экий ты непротивленец выискался! А когда по тебе стрелять начнут, тоже отвечать не будешь? – сузил глаза начальник, мгновенно став суровым. – Брось ты, Сан Иваныч, это чистоплюйство! Я вот тоже в августе девяносто первого чистоплюем был – отказался танки своего полка на улицу выводить по приказу Макашова. И причину для отказа нашёл: армия не может со своим народом воевать… Отказался, а теперь жалею… Лучше бы тогда вывел, сегодня меньше крови бы пролилось! Так что не дури, Сан Иваныч, иди-ка ты за автоматом.