– Чего тебе?

– Постой за меня на часах!

– Что случилось?

– Живот болит, – соврал Ян, чтобы избежать дальнейших расспросов. – Только бы не кровавый понос…

Якоб нехотя встал, натянул сапоги, взял мушкет.

– Ладно, беги… Да молись всем святым, чтобы не пристала к тебе эта ужасная болезнь.

Ян Кульчек стремглав выскочил в дверь, вызвав у друга сочувственное покачивание головой, и темными улицами припустил к центру города…

Генерал Штаремберг вышел в домашних халате и туфлях, вопросительно посмотрел на адъютанта, потом – на незнакомца.

– Что стряслось, юноша? Турки начали штурм?

– Герр[130] генерал, я подмастерье Ян Кульчек…

– И ты разбудил меня для того, чтобы сообщить об этом?

– Нет, я принес письмо… Выстрелили из лука с той стороны…

– Вот как! – В глазах генерала загорелось любопытство. Он повертел листок перед глазами. – Это что – по-польски?

– Да.

– О чем там написано? Ты понимаешь? Переведи!

Кульчек слово в слово перевел письмо на немецкий.

– Майн готт! – воскликнул потрясенный генерал. – Этот доброжелатель, если только не лжет, предупреждает нас о страшной опасности, угрожающей нам!

– Да, герр генерал, – скромно вставил Кульчек. – Я тоже понял это, потому и осмелился разбудить вас…

Штаремберг окинул взглядом молодого подмастерья в одежде обычного рабочего, на которого в другое время не обратил бы внимания. Он ему понравился. Кряжистый, сильный, в глазах – умная лукавинка. И держится смело, не смущается перед генералом.

– Ты чех?