Слыша эти насмешки, король готов был сквозь землю провалиться.

Когда к нему подъехал Яблоновский, Собеский, не отвечая на приветствие, сурово спросил:

– Где же казаки, пан Станислав? Привел или нет?

Высокий худощавый гетман устало покачал головой.

– Нет, ваша ясновельможность, не привел…

– Матка Боска! Я так надеялся!

– Но они идут. Полковник Менжинский сообщил, что ведет шестнадцать тысяч казаков, – попытался успокоить вконец расстроенного короля Яблоновский. – Я не мог ждать – генерал Караффа все время торопил меня выступить поскорее. Поэтому я оставил Менжинскому проводника, а сам двинулся вслед за вами…

Собеский не поверил своим ушам.

– Шестнадцать тысяч? Не может быть!

Яблоновский обиженно пожал плечами.

– Так доложил мне гонец Менжинского.

– Но это же чудесно, пан Станислав! – восторженно воскликнул король. – Шестнадцать тысяч!

Настроение его сразу улучшилось. Даже легкий румянец пробился на бесцветных одутловатых щеках. Он быстро прикинул, что с казаками у него будет тридцать тысяч воинов, и обрадовался еще больше… Не сорок, конечно, как обязался, но все же. Целое войско!

– Ты вот что, пан Станислав: вышли кого-нибудь навстречу полковнику Менжинскому. Пусть поторопится! Он должен прибыть к началу генеральной битвы!

Через час на военном совете Ян Собеский был объявлен, согласно польско-австрийскому договору, главнокомандующим объединенной армией союзников. Он сразу же отдал свой первый приказ – переправляться на правый берег. Заметил при этом:

– Панове, все наши силы, за исключением казаков, которые вот-вот подойдут, собраны в единый кулак. Ждать дальше мы не можем и не имеем права. Только в решительном бою добывается виктория, и в ближайшие дни я дам Кара-Мустафе генеральное сражение! Прошу переправлять войска и днем и ночью – без шума, без крика, чтобы не привлечь внимания противника…

Когда все вышли, Карл Лотарингский, в шатре которого проводился совет, приблизился к Собескому, по-дружески – за эти несколько дней они успели подружиться – взял под руку и сказал:

– Ваше величество, теперь мне хотелось бы представить вам человека, который во всех трех лагерях – нашем, турецком и в гарнизоне Штаремберга – чувствует себя так же свободно, как рыба в воде…

– О! Это чрезвычайно интересно! – Глаза Собеского загорелись, он быстро взглянул на Таленти, не оставлявшего короля ни на минуту. – Кто такой? Что сделал этот человек?