Спыхальский побагровел, в замешательстве не зная, как ответить. Не перечить же умирающему… Да к тому же он правду говорит.

Все растерянно молчали.

Иваник вздохнул и совсем тихо, так, что слышали только те, кто склонился над ним, сказал:

– Ты хороший человечище, пан Мартын. Добрый. Я верю, ты не обидишь моих детей. И Зинку. Не обижай их, прошу тебя. – Потом, помолчав, выдохнул: – Прощай, белый свет! Прощай навеки…

С этими словами и умер.

Казаки сняли шапки. Метелица достал из саквы лоскут красной китайки[145] и накрыл покойнику лицо. У Спыхальского дрожали усы, а в удивленно-печальных глазах стояли слезы.

Здесь же, поблизости от воза, на крутом берегу, под калиной, выкопали глубокую яму и под залп мушкетов опустили в нее обернутое в белый саван легонькое тело Иваника…

Подарок султана

Подарок султана

1

1

Весть об ужасном побоище под Парканами и сдаче Грана, привезенная Арсеном в Буду, потрясла Кара-Мустафу Он долго молчал, кусая губы. Лицо его побледнело и стало матово-серым. Только глаза пылали яростью. Затем великий визирь рассвирепел. Затопал ногами. Закричал:

– Чаушей!

Вбежали чауши во главе с чауш-пашой Сафар-беем. Замерли, ожидая приказаний.

– Приведите пашу будского Ибрагима, Каплана Мустафу-пашу, хана Мюрад-Гирея, графа Текели! Всех пашей, кого найдете, сюда! Ко мне!

Пока чауши выполняли этот приказ – а выполнить его из-за полной неразберихи в войсках было нелегко, – сераскер помылся, велел слугам почистить свою одежду, съел кусок холодной телятины и заперся в прохладной комнате, имеющей два выхода – в парадный зал и, через другую комнату, в сад.

Оставшись в одиночестве, он тяжело опустился на мягкий, обтянутый розовым бархатом стульчик и обхватил руками голову. Смертельный ужас, отчаяние и боль терзали его сердце.

«О Аллах! – беззвучно шевелил сухими губами великий визирь. – Ты поставил меня перед страшной пропастью! Все, о чем я мечтал и к чему стремился, разлетелось в прах. Великая и безграничная власть над войском, богатство и надежда на будущее – все пропало!»

Сидеть на одном месте Кара-Мустафа не мог. Подошел к раскрытому окну, выглянул в пышный, лишь кое-где тронутый осенней позолотой сад. Но деревья внезапно заколыхались, расплылись… Затуманился взгляд. И он с удивлением ощутил, что его трясет, как в ознобе.

«Тьфу! Только этого не хватало! – Ему стало ужасно жаль себя. – Что делать? Как спасти честь, власть и, наконец, жизнь?»