— О нет, Жорж, я здорова, совершенно здорова.

Теперь, с запозданием, и он понял, что его обращение и тон имели характер более интимный, чем того требовали их деловые отношения. Им подали кофе с пирожными, и, когда официант отошел, Михаил сказал:

— Простите, мадемуазель, если я...

— Ни слова, Жорж, — коротким решительным жестом она как бы отбросила его извинения. — Мы с вами друзья, Жорж, не так ли? Мне отец говорил, что в России большевики называют друг друга «товарищ». Зовите меня «товарищ». Хорошо?

— Хорошо, товарищ Лора.

Она засмеялась счастливо и немного смущенно.

В ее характере странным образом уживались меланхоличная женственная слабость и взрывная веселая напористость парижского гамена. Это сочетание Михаила восхищало.

— Что я должна для вас сделать, товарищ Жорж?

В глазах ее все еще поблескивали веселые звездочки.

— Сейчас мы поедем на улицу Меркурий, — сказал Михаил. — Вы зайдете к Юрию Ферро. Попросите его встретиться со мною. Желательно сегодня же.

— К Юрию? Домой? — Глаза ее потемнели.

— Я знаю, вам это неприятно после ссоры, но... — Он мучительно покраснел, потому что в душе поднялось ревнивое чувство. Оно было вызвано вовсе не предстоявшим визитом Лоры к Юрию, а воспоминанием об их прошлой близости.

— Скажете следующее, — продолжал он. — В Париже находится польский журналист Лентович из Варшавы, причастный также к издательскому делу. Вы знакомы с ним потому, что он снимает комнату в квартире рядом с вами. Узнав о вашей дружбе с Юрием Ферро, он попросил свести его с ним. Причина: Лентович слышал о Ферро как о большом поэте, имеющем влияние на русскую эмигрантскую молодежь.

— Влияние? — на подвижном лице Лоры отразилось ироническое недоумение. — Не слишком ли это, Жорж? Он никогда не был большим поэтом и не имел никакого влияния...

— Ему надо польстить, Лора. И не опасайтесь переборщить.

— Зачем?

— Но как же вы не понимаете? Ведь осознав себя столь значительной личностью, он будет обязан этим Лентовичу, то есть мне, и, значит, попадет ко мне в некоторую зависимость.

Михаил выдержал ее долгий испытующий взгляд.

— Ну и хитрец же вы, Жорж. Вы такой и вне деловых отношений?

— Помилуйте, Лора, что вы говорите? — смиренно вздохнул Михаил. — В частной жизни я редкостный простофиля.