- Рад бы, Андрюха, но… сам понимаешь… Посижу с Канчагиным вечерок. Он мне поможет, я у него поучусь. Вот и будет ладно. Понял?

- Ну, давай.

- Ну, бывай! Скажу ребятам. Будут рады. Недавно тебя вспоминали.

Они протянули руки, и каждый сжал ладонь другого, мгновенная проверка на крепость, и Костенька уважительно вскинул глаза на Андрея и пошел, понес свое тело на сухопарых длинных, как у лося, ногах.

Окна «Самородка» были по-южному огромны, изнутри они запотели, и сквозь них ничего не было видно, только через форточки вырывались клубы пара, похожие на дым.

- Крематорий, - сказал Мишка. - Здесь сгорают время, мысли и воля.

В гардеробе стоял дядя Вася с увядшим синяком под глазом.

- Это кто? - спросил Мишка.

Дядя Вася неопределенно пожал плечами и ответил:

- Третьего дня у пас в меню был коньяк. - А-а-а, - понял Мишка. - А сегодня что?

- Сегодня, как всегда - шампань, «Зверобой» и разливной портвейн… Давайте вашу одежку.

- Куплены в дор-рогу сиг-гаре-ты! - закричал кто-то в углу. - Давай к нам, Мишка!

Мишка помотал головой и показал четыре пальца. Столик они нашли у окна, в дальнем конце зала.

- Эстер, нас четверо, - сказал Мишка официантке.

- Очень понимаю. - Слова были сказаны с акцентом.

- Кто такая? - глядя ей вслед, спросил Андрей.

- Жена одного горняка. Ездил в отпуск в Прибалтику, а свадьба здесь была.

Эстер принесла бутылку «Зверобоя», шампанское, заливную оленину, салат из кислой капусты и осторожно достала из кармана фартука и положила на стол ярко-красное яблоко:

- Это… презент. Дамам. Ведь они будут?

- Да, - засмеялся Мишка. - Эстер, ты прелесть. Дай я тебя поцелую.