В столовую Беда не пошёл, выпил стакан водки залпом, которую ему достал Зуб и плотно поел, что было в тумбочке. Прибежал Пятак с разведки и сказал, что в изоляторе дежурит Дедя, но через десять минут его меняет Петренко.

— Лучше некуда, — радостно сказал Беда, — я сейчас возьму с собой пять пачек, а ты Витёк завтра Петренко до его пересменки ещё пять пачек передашь. Пока мне хватит. Беда положил в карман сигареты и засунул за штаны колёсико краковской колбасы. Всё, пошёл я. Не забывайте вовремя меня подогревать. Жалко Гиря не приехал ещё с объекта, наверное, не увижу его больше, так как чувствую, что закроют меня до упора.

— Насчёт этого всё будет ничтяк, мне тоже сдаётся, что освобождаться тебе придётся с карцера, — сказал Зуб, — так, что давай на всякий случай с тобой обнимемся.

В изоляторе дверь ему открыл Петренко.

— Беда, такой гарный хлопец, а ведёшь себя, как младенец неразумный. Соскучился по мне. Думаешь мне побалакать здесь не с кем? — Колы домой поедешь?

— Скоро! Ещё девятнадцать дней осталось мне баланду хавать, — ответил Беда.

— Таки это совсем малёхи, но прозрачным и худым выйдешь на волю.

— Я думаю, помереть ты мне не дашь здесь?

— Таки это не мертвецкая и не камера пыток, — смеялся Петренко. Проходи я тебя сейчас проверю трошки, дам тебе тапочки новые.

— Белые? — спросил, смеясь, Беда.

— Нема белых, тилько кирзовые.

Беда прошёл в комнату дежурного, которая у заключённых в шутку называлась приёмным покоем. Кум был уже там и рассматривал журнал «За рулём».

— Явился Беда, — сказал кум. — Давай Петренко помещай его в камеру?

…Петренко обыскал Беду для видимости. Нащупав колбасу и сигареты, но не подал никаких признаков, что обнаружил запрещённые предметы, — а только сказал Беде:

— Разувайся? — Выбирай в ячейке тапочки?

Тапочками служили кирзовые сапоги, бывшие в употреблении, со сбитыми каблуками, обрезанными голенищами и задниками.

— Дай мне самый большой размер, — попросил Беда у Петренко.

— Зачем тебе таки?

— Чтобы тубик не подхватить. Один башмак под ноги, второй под задницу. И по хрену мне ваш бетонный пол.

— Вёл ты себя хорошо, Беда, в последнее время. Давно не был здесь. Поэтому и не знаешь, что начальник колонии разрешил оставлять одну скамейку в камере, — сказал кум.