И вот во доре появились искусные плотники с топорами и пилами. О как сладко для сердца Фауста застучали топоры, завизжали пилы. Работа кипела и днем и ночью, а сколько топоров затупили мастеровые и переломали пил, это было не в счет, делалось главное – волшебный летучий корабль. Мефистофель, изрядно посмеиваясь, тем не менее трудился чертовски прилежно: вовремя доставлял из дальних стран, по указанию Фауста, самое легкое дерево и самое твердое.

Не успели серьезно приустать Фауст и плотники, а корабль уже построен. Красавиц – остроносый, узкий, поджарый. Ничего лишнего. Паруса были сшиты из специальной, подобранной Фаустом, тонкой ткани. Висели они сейчас неподвижно, как паутина: надуть их мог только ветер времени.

Пришел наконец долгожданный час. Фауст осторожно взял в руки колбу с гомункулом и поднялся на палубу судна. За ним, ворча от недовольства, прихрамывал Мефистофель.

– Позвольте высказаться, доктор, на прямоту. Вы таскаете меня за собой, как дамскую собачку на привязи. И далась вам эта Елена! По мне, так любая простейшая ведьма милее. Ох горемыка я и служба моя горькая, просто иногда хочется вернуться в свою адскую мастерскую и навсегда забыть вас, людей. Вечно вы недовольны, вечно вам чего – то не хватает! И почему не жить просто, без суеты, без выдумок в виде смысла, ценностей, добра и красоты. Сами себе строите препятствия, а потом призываете нас, чертей, вам помочь. А перед этим, конечно, промоете нам все до одной косточки.

Вот и вынужден я, Мефистофель, тащиться за Фаустом. Я не могу позволить вам провалиться в Тартар, тогда сгинули все мои труды. Должен доложить, что в греческой преисподней я как на чужбине. А если что – то пойдет не так? Лететь к Елене за три тысячи лет назад! Да какой же здесь путь познания? Уже все давно умерло, превратилось в прах. Какая здесь польза?

– Познание слепо и бескрыло, когда оно не ищет красоты, – сказал гомункул. – Да разве тебе это понять, хромой уродец! Никогда!

– Но ты, невысиженный цыпленок, молчи, пока твоя бутылка не разбилась бы и ты, мелкий и сморщенный, не вывалился на пол. А там, гляди, кто – то случайно наступит.

Фауст встал на место рулевого, взялся за штурвал. Корабль сам собою легко и плавно сошел со стапелей, подул ветер времени, наполнил паруса, и судно времени стремительно понеслось по небу.

Под ним проносились замки рыцарей и герцогов, вспыхивали пожары и кипели сражения. Одна картина менялась на другую. Вот старый заброшенный замок лежит в развалинах. Но вдруг упавшие стены сами стали подниматься, восставать из бушующего огня. Огонь внезапно гаснет – и замок стоит снова целым и невредимым. Грозен вид высоких и толстых башен. Но вот замка снова нет, только поле, в котором гуляет свободный ветер, а каменщики закладывают основание здания.