Елена была мастерицей на все руки, особенно любила она ткать на кроснах прекрасный узор, мелодичные песни звучали часто в доме Фауста. Ее спаситель часто покидал дом и торопился на помощь людям.
Владел он силой волшебной остановить чумной мор и не опасался войти в зараженные жилища бедняков. А Мефистофель мельтешил у него под ногами, озорничал, по – мелкому исподтишка мешал доктору, принося семена чумы в соседний край, и чума вспыхивала вновь и вновь.
Как только Фауст прознавал, что должны казнить невинного, он немедля торопился ему помочь. У палача отламывалось топорище, рвалась веревка на виселице, гасло пламя жертвенного костра, а человек, ожидавший смерти, исчезал.
– Уж наверняка черт его унес, – в страхе крестились люди.
– А вот и клевета! – отфыркивался Мефистофель. – Напраслину возводите на черта, мне уже по ночам икается, сон стал терять. Уж ты погоди, доктор, пока я терплю, терплю, но знай, все меньше и меньше времени остается мне терпеть…
Несколько раз Мефистофелю своими кознями удавалось снова отправить на смерть спасенного. И все – таки Фауст не отступал, немало людей отвел он от казни. Особенно был он горд, если ему удавалось спасти сподвижников свободы и справедливости.
«Ради счастья людей» – возвещал он, в очередной раз похищая жертву с эшафота.
Годы шли…
И вот однажды Фауст, уже вновь постаревший, убеленный сединами, как обычно вечером сидел в своем кабинете и думал:
«Где ты, страна счастья? Неужели я никогда не увижу тебя? Был бы у меня волшебный рог, созвал бы я им всех людей, желающих построить эту страну! Эх, Фауст, Фауст, беда твоя в том, что ты слишком многое хотел совершить один…»
Вот они, золотые слова. Они в книге астролога
«В
Стук копыт прервал мысли ученого. Фауст оторвал глаза от книги – перед ним, злонамеренно улыбаясь, стоял Мефистофель. Не терпелось ему прибрать к рукам Фауста – с длинными острыми когтями они тянулись к нему. Как будто он был котом, а Фаусту отвел роль мыши, которую намеревался схватить.
– Ты считаешь, что время – ничто, Фауст? Что со старцем – временем можно шутки выделывать? Но просчитался ты, доктор! Вот и минули двадцать четыре года, минута в минуту. Теперь ты мой, иди сюда! – И Мефистофель развернул свиток пергамента. – Узнаешь свою подпись? Она начертана твоей кровью. Посмотри, кровь свежа, как будто вылита только вчера. Все эти годы я исправно служил тебе, выполнял все твои прихоти и забавы. Замотал ты меня, признаюсь, Фауст. Вот теперь отдышкой страдаю. Но подошел мой радостный час – пришла твоя очередь служить мне. Я не позволю, чтобы твой ум и твои знания служили пустой мечте – делать жизнь людей лучше. У меня ты будешь изобретать орудия убийства, одно страшнее другого. Да, да, Фауст, ты не ослышался – именно оружие смерти. Люди погрязли в алчности, лжи, в нечестивых замыслах. Планета переполнена злонамеренными, насквозь лицемерными людьми. Одни нечистоты от них. Пришло время навести порядок. Чума, землетрясение, война, голод – все полезно, все хорошо, все это нужно, пока род людской не будет стерт с лица земли.