– Подъезжаем к Тархово, – уведомил меня Саша, вероятно, желая предупредить о чем-то.

И действительно, дорога по мере углубления в дебри становилась все более разбитой, но все-таки она была основательная, время от времени нам попадались встречные автомобили. Их фары слепили глаза, и когда машина, поровнявшись с нами, быстро оказывалась позади, то за лобовым стеклом виднелась бездонная тьма. Лишь узкий свет фар выхватывал бледную полоску асфальта безо всякой разметки, с редкими черными битумными латками-кляксами.

Миновали Тархово, и началась грунтовая грейдерная дорога. Наша машина снизила скорость, потому что дорожное полотно представляло собой терку для овощей. В низинах дорога превращалась в размытые и залитые водой лужи, которые Саша преодолевал с большим мастерством. Мы ни разу не остановились и ни разу не завязли в грязи, ему каким-то образом удавалось угадывать верное направление движения через огромные лужи, благодаря чему колеса хотя бы на одной из сторон машины все время попадали на ровное и нескользкое дно этих луж. Иногда на дороге оказывались и глубокие колеи, набитые УАЗами и другими внедорожниками. Слева и справа были посадки, дорога вилась через лес, который рос чуть поодаль. Порой мне казалось, что обычный малогабаритный «Гольф» вот-вот увязнет в глиняной жиже, и нам придется выталкивать машину из грязищи в полной темноте и в совершенной глуши. Но когда Саша вывез нас и самой большой лужи, дорога внезапно повернула направо и стала выглядеть гораздо лучше. Когда мы выехали на насыпь, я увидел огни деревенских домов, слабо подсвечивающие темную ночь. Саша лихо подрулил к ближайшему дому, стоявшему справа от дороги, съехал с насыпи прямо к крыльцу и заглушил мотор.

– Приехали, Шоптово! – удовлетворенно выдохнул он, и только тут я увидел, как сильно он утомился за все время этого ралли.

Стоило нам только выйти из машины, чтобы размять ноги и открыть багажник, как к нам уже подскочили несколько мужиков. Они выглядели весьма возбужденно, но приветствовали Сашу дружелюбно, начали помогать вытаскивать рюкзаки и прочие вещи из автомобиля. Саша же только вальяжно распоряжался действиями этих новоявленных помощников, не забыв при этом представить им меня.

– Мужики, вот это Пал Николаич, наш человек. Мы приехали вместе, к нему относиться так же, как ко мне, – сказал он негромко, но достаточно внятно и уверенно.

Мужики кивнули головами и потащили все наши пожитки в дом. Пока образовалась маленькая пауза, я начал оглядываться по сторонам и изучать место.

Дом, в котором нам предстояло жить, издалека казался маленьким. Вблизи же он выглядел величественно. Это был обычный для средней полосы России тип дома «пятистенка» из бревен. Большой сруб поделен глухой стеной на две половины, в каждой обособленно живет одна семья. У этого дома жилой осталась только одна половина, за стенкой. Хозяева же той части, которая превратилась в постоялое место для копателей и охотников, уехали жить в Тархово. Каждая половина дома имела свою каменную русскую печь. Я поднялся по покосившимся деревянным ступенькам, видавшим виды, отворил толстую дверь и зашел внутрь вслед за местными. В доме обстановка была более чем спартанской, все ценные вещи из него утащили. Было заметно, что и при былых хозяевах дом не мог похвастаться богатым убранством. На стенах висели остатки стандартных советских обоев, кое-где приклеенных прямо на сруб, а кое-где и просто прибитых мелкими гвоздями. Посередине большой комнаты стоял сильно облупившийся деревянный стол, в одном углу стояла металлическая кровать с провалившейся сеткой, у противоположного угла прямо под окнами стоял сильно подранный диван с торчавшими из-под обивки пружинами.