Саша деловито застолбил себе железную кровать, мне же не оставалось ничего иного, кроме как ночевать на этом диване. Местные мужики смущенно суетились вокруг стола, заискивающе заговаривали с Сашей, спрашивая о его знакомых поисковиках. По их разговору я понял, что местные хорошо знают тех, о ком шел разговор, и темы все сводились к тому, кто сколько выпил в прошлый приезд и кто что нашел.

Кто-то быстро организовал освещение в этой комнате, и когда глаза привыкли к свету, я увидел, что провода к простой лампочке над потолком натянуты весьма халтурно, они далее тянулись к стене, были скреплены простой скруткой мимо счетчика под потолком, и далее провод шел к столбу на улице. В общем, освещение было бесплатным для постояльцев, и это для всех казалось само собой разумеющимся.

Саша не спеша разобрал все свои вещи, разложил свой матрас на кровати, поверх него положил спальный мешок. Затем он вытащил из чехла плитку, соединил ее с газовым баллоном, поставил все это в угол.

После этого он оглядел троих местных мужиков и задал как будто дежурный вопрос:

– Выпить не хотите?

– Ну, в принципе, можно, если нальете, – засопели мужики. Все они выглядели по-разному, но каждый смотрелся весьма колоритно.

Я сидел на диване, и рядом со мной сел мужик среднего роста в очень засаленном ватнике и грязных кирзовых сапогах. На голове у него была надета черная, такая же засаленная кепка. В моих представлениях именно так должен был выглядеть сельский тракторист.

– Моторин, – представился мне мужик, протянув черствую заскорузлую руку для рукопожатия. У него был сильно небритый подбородок и скулы, но в целом лицо выглядело бесхитростно и просто.

Второй мужик сразу взял единственный в комнате стул, пододвинул его к столу и сел. Он говорил с Сашей больше всех и мной совершенно не заинтересовался. В нем не было ничего примечательного, что бы могло запомниться и охарактеризовать его.

Третий тип остался стоять в проеме двери, облокотившись на него. Он выглядел увереннее других, серьезнее и, по всему, старался держаться как можно более независимо.

– Гена, – обратился именно к нему Саша, – чего стоишь? Наливай, – с этими словами Саша кивнул мне, что было сигналом. Взоры всех устремились на меня.

Я полез в рюкзак и достал оттуда бутылку водки, купленную еще в Москве. Выражение лиц местных изменилось, они не могли скрыть радости от предвкушения пьянки. Эту бутылку я протянул Гене, который молниеносным движением открыл ее и стал разливать по стаканам, которые в тот же миг оказались расставлены для каждого.