– Мы не головорезы, а честные корсары. А теперь говори правду, если тебе дорога жизнь: светловолосая госпожа на борту фрегата?

– Нет, она в лагере.

– А маркиз?

– Он тоже.

Бретонец снова ударил себя по лбу:

– Черт подери! Я-то надеялся похитить леди Уэнтворт с корабля, а теперь оказывается, это не пройдет.

– Что же нам делать? – спросил Малыш Флокко.

– Позаботимся о том, чтобы фрегат оставался на скалах, и поплывем на север на поиски «Громовержца». Где бы он ни был, мы его найдем… Разденьте этого моряка, он как раз высокий и толстый, как и я. Я надену его платье.

Марсовой и немец с готовностью повиновались.

Переодевшись в платье английского матроса, которое сидело на нем как влитое, Каменная Башка достал кортик и сказал:

– Ждите меня здесь и, что бы ни случилось, не сходите с места.

– Да ты же идешь на верную смерть! – воскликнул марсовой.

– Моей шкуре ничто не грозит, сынок… И потом, я одет как английский матрос и знаю пароль. Никто не помешает мне пробраться к батареям фрегата. Смотрите, как бы пленник не сбежал, и дождитесь моего возвращения.

– Будь осторожен, папаша, – напутствовал его немец.

– Не бойся, через полчаса проклятый фрегат будет гореть, весело потрескивая, как поленья в камине. Прощайте, друзья! А лучше – до встречи!

Он вышел на берег и, удостоверившись, что рядом нет часовых, быстро поплыл вперед. Вскоре его было уже не различить в сгущающейся тьме, да и моряки, работающие на фрегате, зная, что поблизости нет других судов, не слишком заботились о безопасности.

Пять минут спустя Каменная Башка бесшумно подплыл к кораблю со стороны кормы, ухватился за штуртрос и взобрался в освещенную каюту. Он отряхнулся, разбрызгивая воду, и, безошибочно ориентируясь на судне, прошел к батарее штирборта, где, как он предполагал, можно было найти запасы древесины.

Подхватив забытый кем-то фонарь, он осторожно пошел вперед, с тревогой прислушиваясь к звукам тяжелых шагов работавших на палубе моряков. Узнай его матросы, и никакой пароль не поможет ему спасти свою шкуру!

Он как раз заметил склад древесины, когда вдалеке раздался пушечный залп. Фонарь выпал из рук.

– Да это же мое любимое абордажное орудие! – воскликнул он. – Черт меня раздери, если это не «Громовержец»! И не дальше чем в семи-восьми милях отсюда!