Патрик, очарованный приятной, полной собственного достоинства внешностью и добротой капитана, притом чувствуя еще и симпатию к добродушному Марию, рассказал им в кратких словах про свою жизнь с сестрой, про свои несчастия, нужду и надежды. Он поведал все без утайки, как старым друзьям, или, скорее, как людям, которых считал достойными своего юношеского, честного доверия.
Тем временем Мэри становилась все разговорчивее. Она говорила, говорила, все оживляясь, словно в лихорадке. Ее бессвязные речи очень испугали графиню де Солиньяк.
С ловкостью, достойной матроса и бывшего дровосека, Джонни соорудил из бамбуковых стволов прелестный домик-игрушечку и покрыл его огромными банановыми листьями прекрасного нежно-зеленого цвета, блестящими, как атлас. На это ушло не более часа. Домик мог служить достаточным убежищем на случай дождя, который мог начаться в любой момент. Молодая женщина перебралась туда вместе с Мэри, все еще неподвижно лежавшей на своем камбоджийском матраце.
Сильно встревоженная графиня позвала мужа, который пришел в сопровождении Патрика и Мария.
– Посмотрите-ка, мой друг… Эта бедная девочка бредит… ее головка горит, пульс бьется с невероятной скоростью!
– Вероятно, у нее сильная лихорадка.
– А у нас нет никаких лекарств, ни крошки хинина… решительно ничего!
– Надо попробовать… поискать чего-нибудь!
– У белых нет средства против этой болезни… Эта болезнь неизлечима! – произнес суровым голосом факир.
– Что ты говоришь, факир? – воскликнул капитан.
– Правду, Сагиб! Это лихорадка здешних джунглей… Всякий белый, заболевший этой болезнью, непременно умрет!
Патрик слышал приговор, произнесенный над его сестрой, и испустил душераздирающий крик.
– Если белые не знают средства против этой болезни, может быть, оно известно индусам?
– Да, Сагиб, ты говоришь правду: может быть!
– Ты и сам так много знаешь…
– О, да, конечно… то есть я хотел сказать – нет!
Когда он произнес это «нет», его голос зазвенел, как медь, и глаза сверкнули в сторону маленькой больной с выражением сильной ненависти.
Капитан почувствовал тайну и содрогнулся. Он сделал знак своей жене и сказал факиру:
– Следуй за мной!
Факир почтительно поклонился и последовал за ним без малейшего колебания.