Багрову пришлось потруднее. Ему удалось свалить противника, но тот зубами вцепился ему в ногу. Озверевший Аникей тут же оглушил его ударом по голове, и противник обмяк, на несколько мгновений потеряв сознание.

Скрутив обоих врагов и сунув каждому кляп, русичи присоединили их к первому.

Аникей и Андрей также переоделись. Затем все трое взяли по охапке соломы и направились в избу. Двор был пуст, лишь поодаль виднелся вражеский караул.

Первым шел Иван. Ударом ноги он отворил дверь и вошел в комнату. Посреди стояла русская печь, огонь в ней догорал. По обе стороны стола на широких лавках сидели люди, которые не обратили на вошедших ни малейшего внимания. Прислужники подбросили соломы, огонь заиграл, загудел, бросая веселые блики в начавшие сгущаться сумерки.

В летнем лагере ратников обучали польскому языку, но люди за столом говорили бегло, я многие слова оставались непонятными.

Русичи нарочно медлили, возились у печки: один сдвинул солому поближе к печному жерлу, другой аккуратно подметал освободившееся место. И вдруг… Неожиданно для всех троих прозвучала русская речь.

— А что думаешь об этом ты? — спросил ратник, сидевший во главе стола. Маленький юркий человечек, к которому он обратился, поспешно встал и зачастил:

— Ударить надо оттуда, где русские не ждут.

— Это откуда же?

— А с Клементьевского поля!

— Но лазутчики донесли, что там ворота самые крепкие, — возразил кто–то. — Ты что же, хочешь, чтобы войско наше лоб себе расшибло?

Все зашумела.

— Оставьте его, — произнес поляк в богатой одежде, и шум за столом мгновенно стих. — Он дело говорит. Войска у них мало, знаю. А главное, оно необученное. Сборище сиволапых мужиков да юродивых. А ты вот что, — обратился он к говорившему, даже не назвав его по имени, и что–то брезгливое мелькнуло в выпуклых глазах поляка. — Ты самолично поведешь наш первый отряд на приступ. И горе тебе, если случится что не так.

Человечек закивал и заулыбался, словно получил великую милость.

— Клементьевское поле уязвимо, — вновь послышалось возражение. — А что, если русские опередили нас и первыми ударят, сделают вылазку?

— Силенок у них на это не хватит. Да и ума тоже, — презрительно махнул рукой главный.

По незаметному знаку Крашенинникова все трое вышли из избы.

У коновязи кони похрустывали овсом. Охраны, к счастью, здесь не было — поляки были уверены в собственной безопасности.

Русичи торопливо отвязали трех неоседланных коней.

— Значит, так, — нарочито спокойно проговорил Иван. — Запомнили, что за столом говорилось?