– По правде сказать, – продолжал он, – я не очень-то его любил. Были времена, когда мне не нравилось, как он смотрел на мою жену.

– Э-э, как это, сударь? – спросил де Гранден.

– Что ж, в подтверждение моих слов: я не раз видел, как его глаза были как-то странно прикованы к Эдит. Меня разозлило бы, если б это был молодой мужчина, но со стариком это было еще и отвратительно. Я собирался попросить его уехать, и тут он исчез и избавил меня от неприятностей.

– Да? – ободрил его де Гранден. – И что с его исчезновением?

– Старик всегда был энтузиастом-любителем ботаники, – ответил Эвандер. – Он привез с собой много экземпляров для своего гербария из Европы. С тех пор, как он возвратился, он много возился с растениями, и около месяца назад получил коробку с сухими цветами из Керовичей, Румыния, и они показались ему какими-то дикими.

– Керовичи? Mordieu! – воскликнул де Гранден. – Я сгораю от любопытства, мсье. Опишите эти цветы в деталях, если можете.

– Хм, – Эвандер подпер рукой подбородок и на некоторое время застыл в молчании. – В них не было ничего особенного, как я помню. По всей видимости, их было около дюжины, и они очень напоминали наши большеглазые ромашки, за исключением того, что их лепестки были красными. И они странно пахли. Несмотря на то, что были высушены, они источали какой-то болезненно-сладкий запах, но не совсем сладкий. Это была своего рода смесь духов и зловоний, если вам это что-то говорит.

– Pardieu, много говорит! – заверил его де Гранден. – И их сок, когда высушился, был похож на млечный сок?

– Да! Откуда вы знаете?

– Неважно. Продолжайте, пожалуйста. Ваш дядя Фридрих взял эти проклятые цветы и…

– И попробовал экспериментировать с ними, – сказал Эвандер. – Он положил их в миску с водой, и они возродились, будто были сорваны за час до того.

– Да, а его исчезновение – клянусь зеленым человечком! – его исчезновение?

– Это случилось незадолго до того, как я отправился на юг. Однажды вечером мы втроем пошли в театр, и дядя Фридрих сунул один из этих красных цветов себе в петлицу. Моя жена приколола цветочек к корсажу. Он попытался заставить меня приколоть один из них на пальто, но я так ненавидел этот запах, что не сделал этого.

– К счастью для вас, – пробормотал де Гранден так тихо, что рассказчик не услышал его.

– Дядя Фридрих был очень беспокойным и странным весь вечер, – продолжал Эвандер, – но в последнее время старик сделался несколько ребячливым, поэтому мы не обращали особого внимания на его действия. На следующее утро он исчез.