– Итак, друг мой, – де Гранден пересел поближе и, запалив мерзкую французскую сигарету, яростно пыхтел, пока дым не окружил его прилизанную светлую голову, как мефитовый нимб. – Что вы можете сказать об этих заметках? Разве я не прав? Так много, – mordieu, слишком много! – самоубийств в нашем городе!

– Все они были совершены не здесь, – возразил я прагматично. – И, кроме того, между ними не может быть никакой связи. Миссис Вестерфельт и ее дочери, как оказалось, заключили соглашение о самоубийстве, но они, конечно, не могли иметь никакого отношения ни к этим двум мужчинам, ни к молодой девушке…

– Возможно, допустим, вероятно, – согласился мой друг, так энергично кивая, что от его сигареты оторвался небольшой комочек пепла и незаметно упал в лоно его безупречной вечерней сорочки. – Возможно, вы правы, друг мой Троубридж, но тогда, как это часто бывает, вы можете быть и совершенно неправы. Одно я знаю: я, Жюль де Гранден, лично сам расследую эти случаи. Cordieu, они меня интересуют! Я выясню, что здесь случилось!

– Вперед, – не возражал я. – Расследование убережет вас от буйного помешательства.

И я вернулся ко второй главе «Ожерелья странника» Хаггарда[169] – книге, которую я прочел, по крайней мере, полдюжины раз, но нахожу ее увлекательной при каждом перечитывании, с тех пор, как впервые просмотрел ее страницы.

На следующее утро вопрос шести самоубийств по-прежнему беспокоил его.

– Троубридж, друг мой, – внезапно спросил он, когда прикончил вторую порцию кофе и передал мне чашку для наполнения, – почему люди уничтожают себя?

– О, по разным причинам, – отвечал я уклончиво. – Кто-то – из-за неурядиц в любви, кто-то – из-за финансовых неудач, а некоторые – из-за временного помешательства.

– Да, – задумчиво согласился он. – И у каждого самоубийцы есть реальная или воображаемая причина для ухода из этого мира. Но у шестерых бедняг, бросившихся во тьму кромешную на прошлой неделе, похоже, ее нет. Все они, кажется, были хорошо обеспечены, ни один из них, насколько известно, не имел причин сожалеть о прошлом или опасаться будущего, но… – он энергично пожал плечами, – voilà, они ушли! Другое дело: на Faculté de Médicine Légaland и в парижском Sûreté мы ведем самую тщательную статистику не только по количеству, но и по способам самоубийств. Я не думаю, что наш француз радикально отличается от вашего американца, когда дело доходит до его жизни, поэтому цифры для одной нации вполне могут быть уместны и для другой. Но эти наши самоубийцы, – они не тривиальны. Они не следуют правилам: мужчины предпочитают вешаться, резаться или стреляться; женщины предпочитают топиться, травиться ядом или газом. Но здесь у нас один мужчина принял яд, одна из женщин повесилась, а трое спрыгнули, разбившись. Nom d’un canard, я не доволен этим!