Постепенно лагерь засыпал. Двое белых ушли в свои палатки. Носильщики успокоились, и большинство из них улеглись спать. Несколько человек, сидя у костра, не мигая смотрели на огонь. Это стояли на посту охранники, по одному с каждой стороны лагеря.

Нума брел, низко опустив голову, где-то в ночи. Звук стреляющего автомата не утолил его голод, он лишь еще больше взвинтил нервы стареющего хищника, обострил осторожность. Лев уже не рычал, испытывая сосущую пустоту в желудке. Огни костров подогревали его гнев, который, наконец, помог преодолеть страх. И по мере того, как лагерь постепенно погружался в сон, рыжевато-коричневое тело зверя медленно приближалось к пляшущему кругу пламени костра. Желто-зеленые глаза уставились неподвижно на ничего не подозревающего часового, склонившегося в полудреме на свое ружье.

Человек зевнул, переменил положение тела и увидел, что костер почти потух. Нужно было подбросить в него топливо, и он повернулся к куче веток и сухого валежника. Только человек наклонился к куче хвороста, оказавшись спиной к джунглям, как зверь напал.

Огромный лев хотел свалить человека быстро и бесшумно, но что-то внутри него, многолетний инстинкт его предков, заставил издать низкий зловещий рев.

Жертва услышала рев, его услышал также «Стрелок» Патрик, лежащий без сна на походной кровати. Часовой резко повернулся, услышав ужасное предупреждение, «Стрелок» выскочил, схватив автомат, из палатки. Все это произошло как раз в то время, когда Нума поднялся на дыбы, возвышаясь над негром. Крик ужаса сорвался с губ обреченного чернокожего, когда когти льва вонзились в его спину.

Затем гигантская лапа опустилась на голову бедолаги...

Крик, исполненный ужаса и отчаяния, разбудил лагерь. Мужчины, потрясенные, вскочили, многие из них увидели Нуму, волокущего свою жертву и удалявшегося с нею в темноту леса.

«Стрелок» был первым, кто стал свидетелем разыгравшейся трагедии, и единственным, кто начал действовать. Даже не опустившись на колено, он приготовился стрелять. Мысль о том, что пули должны, без сомнения, попасть в человека, если не попадут во льва, ни на минуту не остановила Денни Патрика. Он, возможно, решил, что человек уже мертв, а скорее всего, просто не тратил времени на обдумывание последствий, ибо стрелять было для него привычным делом.

Лев все еще был виден в темноте, и Денни нажал на спуск своего любимца. На этот раз он не промахнулся — хотя выстрел нельзя было назвать удачным. Раненый лев становится опасной разрушительной силой.

Возбужденный оглушительным шумом, производимым автоматическим оружием, обезумевший от боли, вызванной угодившей в лапу пулей, предчувствуя, что вот-вот его лишат добычи, Нума решился отомстить. Он бросил тело чернокожего, повернул обратно и кинулся прямо к Патрику.