Интонация голосов казалась разумной, такой, как если бы Смит Олдуик слышал обычный разговор на каком-нибудь иностранном языке. Однако после ужасных испытаний прошедшего дня он ежеминутно ожидал какого-нибудь подвоха и затаился за портьерой.

По доносившимся звукам он мог определить, что двое вошли в альков и, побуждаемый желанием узнать, что за люди заявились в комнату, осторожно выглянул. Ему показалось, что, возможно, с пришедшим человеком снова придется сражаться, поэтому слегка раздвинув тяжелые портьеры, взглянув, увидел двоих сидящими на диване и сплетшимися в объятиях. Девушка ласкала вошедшего с такой же бессмысленной улыбкой на лице — точно такой же улыбкой она одаривала и его самого.

Олдуик, оставив узкую щель между портьерами, мог наблюдать за действиями находящихся в алькове, не обнаруживая себя и не подвергаясь риску, что будет замечен.

Он видел, как девушка расточает мужчине жаркие поцелуи. Вошедший был намного моложе того, которого Смит Олдуик отправил на тот свет.

Вдруг женщина высвободилась из объятий своего любовника, как бы пораженная неожиданным воспоминанием. Она наморщила лоб, видимо, пытаясь что-то вспомнить, и внезапно с испуганным выражением лица кинула быстрый взгляд назад, на скрытую за портьерой нишу, где стоял англичанин, после чего начала что-то нашептывать своему компаньону, изредка поворачивая голову в сторону ниши, а иногда делая движения рукой и тыча в этом направлении указательным пальцем.

Это движение Смит Олдуик расценил, как ее попытку описать пистолет и то, как им нужно пользоваться.

Ему стало ясно, что девица предает его и, не теряя больше времени, он повернулся спиной к портьерам и быстро ощупал стену ниши, где скрывался.

В алькове шептались мужчина и женщина, а затем очень тихо мужчина встал и осторожно вынул из ножен свою кривую саблю. На цыпочках он подошел к портьерам. Девушка подкрадывалась к нише вместе с ним. Ни тот, ни другой теперь не разговаривали, и никакого другого звука в комнате не было слышно. Девушка, бросившись вперед, указала на занавес рукой примерно на высоте человеческой груди. Она отступила в сторону, а ее соучастник, подняв лезвие и держа его в горизонтальном положении, ринулся вперед и, подавшись всей тяжестью тела, с силой вонзил острый конец в портьеру. Лезвие пробило портьеру и вошло в нишу за ней во всю свою длину.

Берта Кирчер, убедившись, что ее усилия спастись тщетны, и понимая, что должна сохранить силы на случай, если представится возможность побега, перестала вырываться из объятий Метака. Он же уносил ее куда-то, спеша по тускло освещенным коридорам дворца.