Кэрри остановилась, чтобы завязать тесемки своей самодельной обуви. Джерри решил подождать ее. Бубнович и Розетти скрылись за поворотом.

— Вы не чувствуете себя покинутым без Тарзана? — спросила Кэрри, выпрямляясь. Потом, охнув, смущенно пояснила: — О, не подумайте, что я не доверяю вам или Бубновичу, Розетти. Но Тарзан, он такой...

Джерри улыбнулся.

— Не извиняйтесь. Я чувствую то же самое, что и вы. Все мы здесь находимся в непривычной обстановке, а он — почти дома. Я, честно говоря, даже не представляю, что бы мы без него делали.

— Мы были бы совсем, как младенцы...

— Слушайте! — внезапно прервал ее Джерри. Впереди послышались хриплые голоса и выкрики на чужом языке.— Это японцы!

Джерри рванулся вперед, но тут же остановился и повернул обратно. Это решение далось ему с трудом. Ему приходилось выбирать — кого он покинет: двух сержантов или девушку. Но Джерри Лукас привык принимать трудные решения.

Джерри схватил девушку и повлек ее в чащу, прямо в колючие заросли кустарника, начинавшиеся рядом с тропой. Они продирались сквозь шипы все глубже и глубже, пока звуки голосов не перестали приближаться. Это означало, что японцы остановились и занялись исследованием тропы, Джерри и Кэрри залегли и прижались к земле, укрывшись в буйной растительности. Можно было пройти на расстоянии фута мимо них и не заметить.

Дюжина японских солдат нагрянула так неожиданно, что Бубнович и Розетти не успели ничего предпринять. Японцы окружили их мгновенно и, не задумываясь, проткнули бы их штыками, окажи те сопротивление. Лейтенант Тада немного говорил по-английски, так как работал посудомойкой в американском отеле, когда посещал лекции в университете. По произношению пленников он тотчас понял, что перед ним американцы.

Бубнович и Розетти, отвечая на вопросы японского лейтенанта, назвали свои имена, чин и звание, а также порядковый армейский номер.

— Вы с того бомбардировщика, который был сбит? — спросил Тада.

— Мы дали вам все сведения, которые обязаны давать попавшие в плен. Больше нам добавить нечего.

Тада скомандовал что-то по-японски. Солдат выступил вперед и приставил острие своего штыка к животу Бубновича.

— Теперь будете отвечать на мои вопросы? — проворчал Тада.

— Вам известны правила обращения с военнопленными? Впрочем, я не думаю, что вы их намерены придерживаться. Я же сказал все необходимое, и к сказанному мне добавить больше нечего,— отвечал Бубнович.

— Проклятый дурак,— выругался Тада и повернулся к Розетти: — А вы как настроены? Будете отвечать?

— Не выйдет у вас ничего,— быстро сказал Розетти.