Всегда ищущий прибыли Роберт, кивнул головой.

Сфондрати, добившись таким образом согласия герцога, устало сел на лавку.

Глава десятая

Глава десятая

Абдулла продержался на удивление долго, чем даже удивил видавшего виды Бьёрна.

Весь избитый, с переломанными костями, с оппаленными пятками, он, на каждый удар, на каждый порез ножом, только смеялся в лицо Бьёрну, иногда, выкрикивая страшные ругательства.

Бьёрн выколол Абдулле глаз, приговаривая:

– Оставлю тебе другой, чтобы ты, падаль, смотрел на меня, когда я буду тебя убивать!

Абдулла ответил на это хриплым, злобным смехом, изо всех сил стараясь не завыть от боли.

Только когда начался рассвет, продержавшись весь день и всю ночь, кусок мяса, который некогда звался Абдуллой и был сотником городской стражи эмира Сарагосы, сломался, обмочился и заплакал, моля Бьёрна убить его и избавить от дальнейших мучений.

– Убей меня… Убей… – шептали его окровавленные губы.

Бьёрн поднёс к лицу Абдуллы раскалённый докрасна на огне нож, и удовлетворённо увидел, как тот, в страхе дёрнулся, стараясь избежать новых пыток.

– Где Ламия и дети?

Абдулла снова испуганно дёрнулся, но постарался сделать вид, что не слышал вопроса.

Тогда Бьёрн прижал нож к щеке Абдуллы.

Тот дико закричал, извиваясь в путах.

– Я продал их… Продал девчёнку и её выбляд…,– удар в печень заставил его сказать по другому, – и её детей… Продал, купцу Захарии-бен-Абба-Аврааму… Это известный, купец-работорговец…

Бьёрн хотел спросить, где найти этого Захарию-бен-Аббу-Авраама, но Абдулла потерял сознание.

Подождав, когда он придёт в себя, Бьёрн, с новым ужесточением спросил снова, но Абдулла ответил то же самое. А на вопрос, где найти этого еврейского купца, Абдулла только помотал головой.

– Не знаю… Он иногда… наведывался…в Сарагосу… покупал товар… и… уезжал…