Бьёрн, опираясь на подставленные Симеоном руки, перемахнул через ограду, и тут же рубанул мечом кинувшегося на него с копьём раба-славянина, защищавшего хозяйское добро. (В тайфах Испании, в мусульманской Сицилии, в Северной Африке и на Востоке, широко использовались рабы из Восточной Европы – именуемые сакалиба. Среди них были как рабы, так и домашние слуги, наложницы, евнухи, наёмные солдаты, чиновники, визири. Их было так много, что в Испании, они даже сформировали свой этнос, не редко влияющий на политическую ситуацию, а некоторые из сакалиба, приняв ислам, даже стали правителями некоторых тайф).

На улицах раздавались крики, шум, мольбы о помощи и весёлый смех победителей, но здесь, в этом квартале, пока было тихо. И пригибаясь, Бьёрн, мимо иссохшего фонтана, мимо давно не поеных павлинов, помчался к дому. Выбив дверь, он стал бегать по комнатам, ища обитателей.

– Где ты, чёртово иудино племя? Где ты? – рычал он, холодея при мысли, что Захария-бен-Абба-Авраам, попытался выйти из города, и что сейчас, его истерзанный труп, валяется где-нибудь у ворот или на улице. Как же он тогда отыщет Ламию и детей?

Симеон словно тень, следовал за ним, держа оружие наготове и помогая в поисках. Мустафа, радостно улыбаясь, засовывал за пазуху резные фигурки из слоновой кости. Педро, упаковывал в содранный со стены гобелен, серебряные кубки и тарелки.

Снеся очередную дверь, Бьёрн остановился, хищно улыбаясь, видя склонившегося в молитве перед семисвечником, толстого еврея, и испуганно сжавшихся в углу его домочадцев.

– Где Ламия? – прорычал Бьёрн, хватая еврея за пейсы и отрывая от пола.

– Где дети?

Захария испуганно, в панике открыв рот, таращился на него.

Бьёрн захрипев, отшвырнул купца и выхватил нож.

– Где Ламия? Где дети? Где женщина, которую ты купил в Сарагосе у сотника Абдуллы?

Вошедший Педро, быстро забрал у дородной матроны, наверное жены купца, ларец с драгоценностями. На слабую её попытку воспротивиться, он ответил ударом колена в лицо.

Мустафа, плотоядно улыбаясь, оглядывал двух молоденьких девушек.

Симеон остановил попробавшего вмешаться сына купца, прижав его копьём к стене.

Захария-бен-Абба-Авраам, наконец уразумел, о чём его спрашивают, и быстро, быстро закивал головой.

– О-о-о, великодушный сеньор! Та, женщина?! Она, здесь! В моём доме! Клянусь, вам, я не делал ей ничего плохого! А наоборот, заботился о ней, кормил и одевал.

Бьёрн почувствовал, как оттаяла душа, как вдруг, ослабли ноги и задрожали руки, а из глаз, хлынули слёзы.

– Она… жива… Жива! ЖИВА! Она, здесь! Давай, жирный, чего встал, веди!