Толстый, коротконогий Имоген, с разбитым в кровь лицом, со связанными за спиной руками, в окружении воинов ди Патти, подталкивающих его копьями, старался ступать твёрдо, сохраняя собственное достоиноство, помня, что здесь, он представляет величие и мощь Византийской империи.

Роберт, прищурив глаза и сжав кулаки, тяжёлым взглядом глядел на предателя.

– Говори!

Имоген улыбнулся разбитыми губами и отвернулся, ловя глазами весёлые солнечные лучи, пробивающиеся через распахнутое оконце.

– Говори, пёс! – ди Патти подскочил к Имогену, и ударил его в лицо.

– Ты на кого руку поднял, падаль! – Имоген рассвирепел и рванулся в путах своих на ди Патти. – Наглый подонок! Ничтожество! – воины, ударами копий, остановили Имогена, но он, даже упав на колени, продолжал кричать. – Ты, выкормыш римской курии, думаешь, я не знаю, о твоих делишках с…

По знаку перепуганного ди Пати, его воины повалили Имогена и начали бить ногами.

– Ха, ха, ха! – сквозь боль и кровь, пытался, хрипя, смеятся Имоген. – Вы, ничтожества! Скоты! Вы все сдохнете, ваши кости растащат собаки, имена ваши забудуться, а великая Византия, империя, была веками, есть и будет!

Роберт жестом руки остановил избиение Имогена.

– Ты будешь умирать долго. Очень долго. И ещё будешь молить меня о пощаде, о быстрой и милосердной смерти.

Пять дней с Имогена, щипцами, сдирали кожу, прижигали раны раскалённым железом, поливали кипящим маслом, ломали кости. А после, отрубив руки и ноги, ещё живого, ещё дышащего, бросили посреди города, на базарной площади, на съедение крысам.

Боэмунду шёл уже одиннадцатый год. С младых лет, пребывая при войске отца, он насмотрелся на войны, на кровь, смерть и страдания людские. Но сейчас, ему до безумия и отчаяния, было жаль Имогена, вернее вот этот обрубок, некогда бывший человеком, валяющийся на базарной площади. Ему нравился Имоген, его ум, его рассказы о дальних странах, о минувших веках, о деяних славных воителей прошлого. И сейчас ему было жалостливо и тоскливо. Он отвернулся, а Роберт, почувствовав смятение сына, подошёл и положил руки ему на плечи.

– Вся жизнь это охота. Неустанная, безжалостная охота. Не будешь сам охотником, тут же на тебя станут охотиться другие. Затравят, загрызут. Так что лучше самому охотиться и травить, грызть, душить, убивать. Будь же всегда готов к охоте! Всегда будь сильным, всегда настороже, будь хищным и безжалостным. Никому не позволяй, вырвать у тебя победу! Иначе – смерть. А победа – это радость, упоение, счастье. Всегда побеждай, сынок!

Сишельгаита, ревностным взглядом проследила за общением Роберта с старшим сыном.