– Он силой взял тебя? Грубо? – с хрипом в голосе, а Альбераде показалось, что тихо, возмущённая её грешным падением, спросила монахиня.

– Стыд не позволяет мне говорить об этом…

– Отринь стыд! Ты на исповеди, перед всевидящим Господом нашим! Только чистосердечным раскаянием, ты искупишь грехи свои и вернешь себе милость Бога!

Альберада закрыла лицо руками, слёзы побежали по щекам её.

– Плачь! Плачь! – находясь чуть ли не в экстазе, говорила Розалия. – Слёзы очищают душу! Когда ты расскажешь мне, что сотворила, покаешься в грехах своих, то облегчишь душу свою! Ведь я желаю тебе только добра.

Альберада успокоившись и вытерев слёзы, продолжила свой рассказ.

А Розалия, пользуясь тем, что келья озарялась только масленым светильником, стоявшей у иконы Богоматери, и была погружена в полумрак, просунула руку в прорезь своего хитона, и пальцами коснулась сладкого бугорка. Она тяжёло задышала, вся подала своё тело вперёд, напрягшись, уже на грани упоительного наслаждения, когда в дверь тихонечко поскреблись, и в комнату просунулась голова её помощницы.

– Идёт! Идёт!

– Кто идёт? – в разочаровании и гневе, Розалия вытащила руку и привстала в кресле.

– Он, он, еретик, богохульник, богоотступник…

Наперсница Розалии взвизгнув, отскочила в сторону, и ударом снеся дверь, в келью протиснулась высокая фигура Ричарда Отвиля.

– Альберада! Вот ты где! А я повсюду тебя ищу!

Глава четвёртая

Глава четвёртая

Ричарду Отвилю, сыну Дрого, было уже двадцать. Получив от Роберта во владении половину богатой Венозы, он все эти годы сидел смирно, не рыпался, ни бунтовал, выказывая дяде свою покорность и преданность. И хотя грызли его сомнения, и порывался он примкнуть к восстанию своих двоюродных братьев – Абеляра, Германа, Готфрида де Конверсано, Роберта де Монтескальозо, но…

Любовь…

Ричард безумно любил Альбераду. И эта любовь удерживала его в Венозе. Его не останавливало то, что Альберада была на 15 лет старше, что она когда-то была женой Роберта, что у неё уже двое взрослых детей. Он любил её, безумно, нежно, страстно, до беспамятства.

Он помнил, как когда-то, стоя в тени портика, увидел её… Альберада резвилась с подругами в парке, у фонтана с каменным львом. Они рвали виноград, весело хохотали, ели ягоды, плескались водой. Мокрая туника прилипла к телу Альберады, в ярких солнечных лучах просвечивая её прекрасное, стройное тело – длинные ноги, покатые бёдра, плоский живот, холмики грудей, с тёмными ореолами сосков. И вот наверное тогда, любовь, первая, пылкая, юношеская, опалила его сердце. И с тех пор Ричард начал по-другому смотреть на женщин, но не видел никого красивее и очаровательнее Альберады.