– Да поглотит тьма, это нечестивый город! Да обрушиться на него мор, глад и смерть! Да поглотит, геена огненная, вероотступника и еретика Гиберта! Чтоб его черти взяли! Вечно, гореть в аду ему!
Он перебрался в Салерно, под защиту нормандцев герцога Апулии, надеясь уговорить его напасть, и теперь уж, полностью уничтожить мятежный город!
– Сожги его! Снеси до основания! Полностью сотри с лица земли! И тогда Господь, сторицей (сторицей – с избытком отплатить за доброе дело) воздаст тебе за твои благие деяния!
– Нет! – ответил Роберт. – У меня другие планы.
И в сентябре 1084 года, на 150 кораблях, он вновь отправился покорять Византийскую империю.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
Глава первая
Потери в битве под Диррахием были большие, и Роберт, оставил Боэмунду, едва ли 10 тысяч пеших воинов и сотни четыре рыцарской кавалерии.
Эту небольшую, по восточным меркам, армию, Боэмунд, не теряя ни одного лишнего дня, повёл на юго-запад, к столице Эпира – Янине.
Здесь, в мае 1082 года, Алексей Комнин и попытался разгромить дерзкого, но сам был разбит.
Нормандцы Боэмунда, стойко выдержали обстрел лучников и пращников. Не помогли византийцам и колесницы, к бокам которых, были прикреплены по четыре бревна, чтобы расчленить плотный и сомкнутый строй рыцарской кавалерии.
Боэмунд разгадал замысел врага. Он разделил своё войско, обошёл колесницы, и обрушился на византийцев с флангов.
– Смелее воины, вперёд! Бейте ромеев! С нами Господь! – воодушевлял Боэмунд свои войска, отважно сражаясь в первых рядах.
Он видел императора, нерушимого стоявшего под градом стрел, пытался пробиться к нему, но бессмертные (бессмертные – элитное подразделение византийской армии), сомкнув щиты, выставив копья, плотными рядами окружили его.
– Комнин! Сразись со мной!
Но за шумом битвы император его не услышал, и тогда Боэмунд, сильно размахнувшись, метнул копьё.
Оно не долетело до императора шагов двадцать, воткнувшись в землю.
Алексей Комнин поднял голову, и увидел своего грозного врага. Желание сразиться с ним было велико, и он уже перехватил поудобнее копьё, поворотил коня, готовый ударить его шпорами и послать в бой, но взяла верх мысль, о том, что империя, Божье волей вверена ему, и что он, не имеет права рисковать своей жизнью, ввязываясь в битву с безумным нормандцем.