– А как же насчет этого… Ситона, так, кажется?

– Это совсем другое дело. Дональд увезет Жюли из Уайтскара, они поселятся в Лондоне и шесть месяцев в году будут проводить в палатке на каких-нибудь раскопках. Как сами можете себе представить, Кон только порадуется. Причем чем дальше, тем лучше: Узбекистан, например, или пустыня Лоп, если, конечно, римляне и туда забредали. Я лично понятия не имею.

– А сама Жюли хочет уехать?

– Спит и видит, – весело заверила я. – Не волнуйтесь, я, почитай что, все устроила. Я же сказала, что пригляжу за Жюли. – Я поймала взгляд собеседника и рассмеялась. – Да в чем дело?

– Это… сплошное безумие, и сам я безумен не меньше. Вот что значит поступать по велению инстинкта, а не разума. Наверное, для женщин это в порядке вещей, но я-то к такому не привык, и мне это не по душе. И ведь никаких свидетельств тому, что здравый рассудок еще при мне. Посудите сами: я не знаю, кто вы; не знаю, что вы затеяли; я готов поклясться, что затеяли вы недоброе, – но в силу неведомых причин я склонен предоставить вам свободу действий.

– Я же объяснила вам, кто я такая и что здесь делаю.

– Да, объяснили. Вы были со мной честны – в этом, по крайней мере. И поставили меня в такое положение, что я, похоже, вынужден смотреть сквозь пальцы на ваши затеи, хотя черт меня дери, если соглашусь на большее. Должно быть, дело в том, что я очень ценю старого мистера Уинслоу и, как ни странно, готов довериться вам в отношении Жюли, а только они двое и имеют значение. Признаюсь прямо, до вашего приезда я гадал, как оно там сложится в Уайтскаре после смерти мистера Уинслоу. Вы говорите, что «заботитесь» о ее интересах. Ну так что ж, до тех пор, пока с Жюли ничего плохого не случится, мне все равно, чем закончится ваша распря с Коннором. Если вы все-таки сумеете выгадать свой «скромный доход», я роптать не буду.

– Вам не о чем тревожиться, вы и впрямь можете доверить мне Жюли.

Адам вздохнул:

– Странно, но я вам верю, и уже за одно это меня следует засадить за решетку как сообщника, прямиком вслед за вами. А вот и упаковочная. Заходите, посмотрим, где ваша клубника.

Сарай оказался просторным и прохладным; к изначально присущему ему запаху герани и влажного торфа примешивался пьянящий аромат от поддона, битком набитого душистым горошком. Здесь, как и в саду, царил безупречный порядок: на полках выстроились ряды цветочных горшков и ящиков, расположенных по размерам; стопки отпечатанных этикеток (возможно, в алфавитном порядке); мотки рафии, причем, судя по виду, волокно вовеки не дерзнуло бы запутаться или порваться; и на крючке у окна – две-три пары чистых хлопчатобумажных перчаток.