– Так надолго? На часах уже девять!

– Мфм, – отозвался Дональд.

Я встревоженно оглянулась на дедушку. От оживленного ехидства не осталось и следа. Теперь он выглядел на свои годы и даже старше, а рука, отодвинувшая в сторону чашку с нетронутым кофе, еле заметно дрожала.

В комнату вернулся Кон.

– Ничего нового, – коротко объявил он. – Миссис Фенвик знала, что Жюли ждут здесь к ужину. Билл обещался быть дома к семи. От них ни слуху ни духу.

– Говорил же я, звонить бесполезно! – раздраженно оборвал его дедушка. – Но нет, тебе, как всегда, виднее!

– Хоть какой-то шанс да был, – вполне миролюбиво сказал Кон, принимая из рук сестры чашку с заботливо размешанным кофе. – Надеялся уберечь вас от лишних тревог.

– И откуда вдруг ни с того ни с сего такая заботливость о ближнем своем, а, Коннор? С чего это ты так хлопочешь? Или тебе, видать, на руку, чтобы вся семья собралась за одним столом? Никак Лиза передала тебе то, что я говорил за ланчем, а?

Непростительное было замечание, тем паче в присутствии Дональда, хотя в обычных обстоятельствах никто бы на это и внимания не обратил.

Реакция же Кона недвусмысленно – и пугающе – свидетельствовала о той напряженности, что нарастала за внешне невозмутимым, безмятежным фасадом.

Молодой человек заметно побледнел и кофе допивать не стал. Он даже не посмотрел, куда ставит чашку: слепо опустил ее в пустоту и непременно уронил бы, если бы Лиза молча не приняла ее из руки брата.

Минуту Кон с дедушкой сверлили друг друга взглядом, а я не без страха ждала, что вот-вот произойдет взрыв.

– Если понадоблюсь, то я в поле, – наконец процедил Кон, разворачиваясь к двоюродному деду спиной. – Доброй ночи, Ситон.

И вышел из комнаты – все так же невозмутимо, но с видом человека, которому не терпится на свежий, чистый воздух.

Дедушка неожиданно фыркнул.

– Славный паренек, – заметил он с каким-то свирепым одобрением. А затем подарил Дональду тень прежней обаятельной улыбки. – Помните, я ведь вас предупреждал? Уж простите великодушно, что навязываем вам наши семейные перепалки.

Дональд отделался какой-то вежливой фразой, и разговор тонкой струйкой перетек в относительно нормальное русло.

Но минуло еще полчаса, а Жюли по-прежнему не объявилась, и телефон молчал. Должно быть, тревога читалась у меня на лице, а дедушка взял за привычку все чаще и чаще повторять: «И куда только девочка запропастилась?» – или, в качестве варианта: «Какого черта до сих пор не позвонила?» – пока я не заметила, что даже завидной крепости нервная система Дональда начинает сдавать. Так что я не удивилась, когда – пожалуй, рановато с точки зрения приличий – он поднялся от стола и объявил, что ему, наверное, пора.