– Возьми Форрестову трехлетку, – предложил Кон. – Форрест тебе позволит.
Даже тогда мне потребовалось долгих два биения сердца, чтобы понять, что он затеял. Да, я не ошиблась: происходящее нисколько не трогало его. Мучительная спешка, срочность, напряжение были для него не более чем увлекательной работой. И в этот жуткий миг, когда двое людей могли вот-вот погибнуть у нас на глазах, он сохранял полнейшее спокойствие. Все, что происходило, нисколько не волновало его. И я почти любила его за это, была ему благодарна.
Кроме того, Кону предстояло еще вытащить оттуда Адама.
– Так времени не сэкономишь, – коротко ответила я. – Его еще надо ловить.
Из-под балки раздался голос Адама. На сей раз он звучал так, словно самообладание его находилось на пределе.
– Аннабель… послушай, подожди, моя дорогая… Это и впрямь идея. Жеребенок сейчас в конюшне Уэст-лоджа. Я сегодня отвел его туда. Езжай туда на машине… а если он не побоится зайти в воду… до Низер-Шилдса всего несколько минут. Думаю, с тобой он пойдет…
Проем в стене был уже окончательно расчищен. Кон отложил камень в сторону и откинулся назад, сидя на корточках. Двойной луч фонарей обвел нас, Кона и меня, кольцом бледного света, по двум сторонам темной бреши. Мы пристально смотрели друг другу в лицо. Кон больше не улыбался.
– Хорошо, – ответила я Адаму, не отрывая глаз от Кона. – Я справлюсь.
– Вторая дверь в конюшню. Ты знаешь, где хранятся уздечки.
– Да. Знаю.
– Осторожней, родная, – предупредил Адам. – Он не любит грома.
– Со мной все будет в порядке, – пообещала я прямо в лицо Кону. – Я с ним слажу. Не волнуйся за меня.
– Ты поедешь верхом? – закричала Жюли.
– Да. Открой мне ворота. Адам, милый, держись.
Уже уходя, я видела, что Кон так и сидит на корточках, глядя мне вслед.
Глава 19
Глава 19
Баллада «Прекрасный цветок Нортумберленда»Важнее всего было не думать о сцене, что я оставила в темной сторожке, – выбросить из головы Дональда, чья жизнь капля за каплей вытекала из него под развалинами, Жюли, беспомощную, на волосок от истерики, Адама, распростертого в пыли под той оседающей грудой…
И Кона – единственного, кто остался, чтобы помочь им всем. Нельзя даже вспоминать о нем. Я не знала, не могла знать, как сработает этот быстрый ум, что извлечет для себя из нового поворота событий. Кон, если это подходило Кону, мог работать, как раб на галере, и творить чудеса, но если нет – один Кон знал, что он сделает.